Шрифт:
Закладка:
В связи с освобождением из лагерей и тюрем нескольких десятков тысяч поляков в район формирования польской армии ежедневно, в неорганизованном порядке, прибывали сотни поляков. И это создавало определенные проблемы. В докладе уполномоченного Генштаба Красной армии по польской армии генерал-майора А.П. Панфилова от 19 сентября 1941 г. отмечалось: «В Тоцком и Татищевском лагерях, помимо уже сформированных частей, прибыло более трех тысяч человек. Эти лица занимаются спекуляцией, и даже имеются отдельные случаи грабежа и дебоша. Имеет место ведение антисоветской агитации со стороны поляков в окружающих селах»[512].
В. Андерс обращал внимание советского руководства на то, что центр размещения войск в Бузулуке был переполнен. В конце сентября 1941 г. для расселения имелось единственное здание для штаба и военного городка с вместимостью 1100 человек. Андерс просил дополнительный фонд для размещения школы подхорунжих и школы медсестер польской армии.
Имелись случаи распространения различных заболеваний. В отчете начальника санитарного управления польской армии о состоянии здоровья личного состава и санитарных условиях в лагерях Бузулука от 8 ноября 1941 г. отмечалось, что состояние здоровья бывших военнопленных «в 60–70 % случаев было неудовлетворительным, так как эти люди физически истощены из-за плохих условий в лагерях, результатом которых стали разнообразные болезни»[513]. Претензии относились к недостаточному питанию и «плохим условиям транспортировки из лагерей к месту организации армии». Врачебный осмотр выявил среди прибывающих большой процент больных, который в сентябре 1941 г. повысился до 6 %. Кроме того, «была обнаружена в большом количестве чесотка, которая достигла 25 %, однако скоро ее ликвидировали». В. Андерс, в свою очередь, отмечал наличие у польских военнослужащих простудных заболеваний, цинги, венерических болезней, а также педикулез. Санитарных средств было недостаточно, как и обмундирования – только около 12 % личного состава имели верхнюю одежду, у остальных она отсутствовала, много людей не имели обуви. Не хватало также посуды и хлебопекарен[514].
Для решения санитарных проблем в 6-й пехотной дивизии и запасном полку в Тоцке советские власти открыли лазарет с хирургическим и инфекционным отделениями. К концу сентября 1941 г. он перешел под управление Красной армии с медицинским персоналом. К концу октября 1941 г. количество больничных коек достигло 125 единиц, и было предусмотрено расширение лазарета до 200 коек. Для 5-й пехотной дивизии в Татищевском лагере также была организована больница на 100 коек, с хирургическим, инфекционным отделениями и медицинским персоналом. Для предотвращения инфекционных болезней были произведены противодизентерийные и противотифозные прививки[515].
Проблемы, связанные с комплектованием, размещением, снабжением польских войск стали причиной претензий польского командования к советской стороне. Для советских же представителей главной конфликтной точкой был вопрос о времени и порядке ввода польских частей в бой: советская требовала ввода в бой польских дивизий по мере готовности. Поляки же настаивали на формировании целой армии, ибо использование по одной дивизии «никто в мире, а тем более в Польше не заметит»[516]. При этом польская сторона постоянно выдвигала встречные требования о наращивании формирований в связи с избытком добровольцев и использовании польских дивизий в бою только единым кулаком. С осени 1941 г. в отношениях между советским и польским командованием стала нарастать напряженность.
30 ноября 1941 г. Л.П. Берия в докладной записке И.В. Сталину сообщил о негативных настроениях политического характера в польской армии и о том, что В. Андерс проявляет недовольство в связи с отсутствием разрешения советского руководства на формирование новых соединений. После решения ГКО от 3 ноября 1941 г., определившего численность польской армии в СССР на 1941 г. в 30 тыс. человек, В. Андерс заявил, что возбудит ходатайство об освобождении его от командования армией. Он также был недоволен тем, что большое количество польских офицеров, среди которых были лично ему известные лица, не было освобождено из мест заключения. В связи с этим поляки провели учет офицеров, которые содержались в лагерях и тюрьмах, и предоставили список на 239 человек[517].
В то же время Л.П. Берия докладывал И.В. Сталину: «Желание лояльно сотрудничать с Советским Союзом определяют… некоторые распоряжения Андерса по армии. Он, например, дал указания: привлекать к ответственности военнослужащих поляков, „нелояльно отзывающихся об СССР“; выявлять лиц, симпатизирующих немцам, и информировать о них органы НКВД; расстрелял двух польских солдат за грабежи местного населения»[518]. Андерс создавал впечатление активного сторонника советско-польского союза в войне против Германии, однако наряду с этим в его армии среди высшего и старшего командного состава находились лица, враждебно настроенные к СССР. Антисоветские высказывания были выявлены у генерала Волковицкого (заместитель командира 6-й пехотной дивизии), полковника Гробицкого (заместитель командира 5-й пехотной дивизии), майора Доманя (начальник штаба 6-й пехотной дивизии), подполковника Фельштейна (начальник штаба запасного полка), подполковника Павлика (командир 16-го пехотного полка), майора Лиса (помощник командира 6-го артполка) и др.[519]
Осенью 1941 г. польское командование стало обсуждать возможность отвода польских войск в глубокий тыл в случае стратегического успеха вермахта на Восточном фронте. По свидетельству адъютанта Андерса В. Климковского, на одном из совещаний в сентябре 1941 г. он заявил польским командирам: «Немецкие войска все время наступают и добиваются больших успехов. Вследствие этого советский фронт может по всей линии не выдержать, а Москва в любой день может пасть… В случае поражения советской армии польские войска могут уйти в Иран, а на худой конец даже через Афганистан в Индию»[520].
На встрече И.В. Сталина с польским премьер-министром В. Сикорским и В. Андерсом в Москве 3 декабря 1941 г. Сикорский поднял тему перевода польских летчиков в Великобританию и отправки 20–25 тыс. военнослужащих на Ближний Восток и в Великобританию для пополнения польских частей, а затем – и о выводе всей армии в Иран, гарантируя при этом последующее возвращение их в СССР для участия в боевых действиях на советско-германском фронте[521]. На это И.В. Сталин ответил, что «если поляки хотят драться ближе к своей территории, то пусть остаются у нас. Не хотят – мы этого требовать не можем. В Иран так в Иран. Пожалуйста!.. Мы возьмем Польшу и передадим ее вам через полгода. У нас войск хватит, без вас обойдемся. Но что скажут тогда люди, которые узнают об этом?»[522].
Однако поляки все же уверяли советское руководство, что готовы воевать совместно с Красной армией против Германии. 4 декабря 1941 г. в Москве И.В. Сталин и В. Сикорский подписали Декларацию о дружбе и
