- Душенька, отчего ты плачешь? - страдая, спросила Соня, сама готовая расплакаться.

- Поди, сядь ко мне, - попросила Сашенька.

Соня присела рядом с ней и взяла ее холодные руки в свои.

- Что с тобой, Александрин? Что беспокоит тебя? Что болит?

- Все, все ... плохо... - прерывающимся голосом ответила больная. - Владимир сух, холоден. Только с Биби проводит все время. Его не заботит мое самочувствие, тогда как раньше трепетал при каждом моем покашливании или тяжелом вздохе! - Она вновь расплакалась.

Соня поморгала, отгоняя набегающие слезы жалости, и, силясь не расплакаться, взялась утешать несчастную женщину.

- Помилуй, Сашенька, он просто ревнует, поверь мне! Я знаю его: Владимир, верно, уязвлен чем-то, отсюда это желание сделать тебе больно. Биби? О, не стоит твоих слез, верь мне, душенька. Неужто ты не видишь, что это игра?

- Но за что? Зачем? - плакала Сашенька. - О, он так равнодушен, зол! Что сделала я ему?

Соня несколько замялась, но все же ответила:

- Это все Дюваль. Именно с его появлением, вспомни, душенька, начались всякие недомолвки и недовольство Владимира. Не так ли? Биби вовсе ни при чем, она под горячую руку попала.

Сашенька перестала плакать и несколько задумалась.

- Следует ли отказать мсье Дювалю от места? - спросила она неуверенно.

Пришел черед Соне задуматься. Чего проще согласиться с этим разумным решением, но...

- Дорогая, Миша так привязан к учителю. К тому же мсье Дюваль безупречен как воспитатель, ты сама это знаешь. Под каким предлогом мы откажем ему?

- Да, ты права. Мишу с ним не узнать. Учитель влияет на него вполне благотворно. Скажи, Соня ведь мсье Дюваль отдается своему занятию с удовольствием?

- Да, - вздохнула Соня. - Каким кавалергардом нарядил Мишу, любо-дорого! И все на свои средства!

- Вот видишь... - прошептала Сашенька, и в голосе ее Соне послышалось облегчение.

Да и сама она теперь не могла и подумать, что Дюваля не будет в доме. Как-то незаметно он сделался необходим, незаменим.

- Но как же Владимир? - жалобно пролепетала Сашенька. - Я не вынесу более его равнодушия! Не прогонять же Биби, она так несчастна!

- Воля твоя, но позволь теперь не согласиться! - возразила Соня. - Что за беда, если Биби наймет себе другую квартиру, как она, помнится, намеревалась?

- Но как? - терялась Мартынова. - Как я скажу ей об этом? Мне бы не хотелось, Соня, лишаться подруги. Она непременно надуется на меня, и все наши планы рухнут.

- Какие такие планы, когда ты лежишь больная который день уже? - удивилась ее собеседница.

- Но балы, вечера, гулянья? Я и так уже пропустила сколько всего! Нет, отказать Биби я не в силах!

- Тогда терпи, душа моя. Не вижу, как можно еще воздействовать на Владимира и вернуть его к прежнему! - Соня была непреклонна.

Прекрасные глаза Сашеньки вновь наполнились слезами. Она схватила Соню за руку и жарко зашептала:

- О нет, я не вынесу! Соня, душенька, послушай. Я не знаю наверное, но кажется, я ... беременна...

3.

- Нет, мадемуазель! Это несносно, вы не слушаете меня! Где вы блуждаете в своих мыслях? - возмущался мсье Бодри. - Все. Я умываю руки. Дети непременно перещеголяют вас в танце.

Лиза и Катя хихикнули, но тотчас сделались серьезными под хмурым взглядом Сони. Когда учитель танцев удалился с поджатыми губами и обиженным лицом, Миша взялся утешать тетушку:

- Это ничего, Соня. Мы с тобой еще порепетируем, и все получится!

Воспитательница растроганно чмокнула Мишу в макушку:

- Спасибо, мой ангел. Мсье Бодри прав, мои танцы никуда не годятся. Ох, не до того мне сейчас.

Помимо всяких хозяйственных забот Соню одолевали тревоги, связанные с новостью, которую ей довелось узнать от Сашеньки. Молодая особа отправила детей умываться к обеду, а сама закрылась в своей комнате. Дюваля в доме не было. Он все чаще уходил по своим делам, насколько позволяли занятия с Мишей. После несостоявшегося объяснения француз заметно отдалился от Сони, она это болезненно ощущала. Давеча за завтраком (Сашенька по-прежнему не выходила к столу, а дети уже позавтракали) Владимир обратил внимание на отсутствие учителя.

- Не загулял ли наш Дюваль? Не нравится мне это.

Когда как его никто не поддержал, Мартынов сам себе пообещал:

- Сегодня же справлюсь у князя Горского об его протеже!

Биби тревожно встрепенулась:

- Вы представлены князю? Но как?

Соня внимательно прислушивалась к происходящему, и отметила беспокойную дрожь в голосе дамы.

- Нет покуда. Он ускользает от меня с ловкостью невидимки. Однако я был у него на квартире и оставил визитную карточку. Право, князь не спешит отрекомендоваться.

- Не проще ли спросить у самого мсье Дюваля, куда и зачем он отлучается? - робко пролепетала Биби. - Я уверена, ни на что дурное он не способен.

Владимир шутливо округлил глаза:

- И за Дюваля вы можете ручаться? О, Биби, вы воплощенное великодушие!

Тут вступила Соня:

- Володенька, ты в чем-то подозреваешь учителя?

Мартынов сделался серьезным.

- Знаю, скажешь, что пустое. И что прикажешь делать: все женское население без ума от француза. Что за комиссия, Создатель...! А ведь мы до сих пор ничего не знаем о нем.

Силясь скрыть волнение, Соня возразила:

- Однако он показал своими поступками и благородство, и усердие. Чего ж еще? Что подсказывает тебе сердце?

Владимир усмехнулся:

- Увы, сердце - это по вашей, дамской части. Я человек трезвый и должен полагаться на рассудок. А рассудок мне говорит, что дело нечисто.

Соня теребила салфетку и не находила слов. Ей нечем было возразить, поскольку Владимир оказался прав, как всегда. Однако именно сердце подсказывало ей, что не следует сомневаться в благородстве Дюваля. Влюбленной женщине (да, приходится все же признать это!) представились ясные живые глаза, его внимательный, чуть насмешливый, но ласковый взгляд... Она невольно вздохнула. Тотчас же вздохнула и Биби. Владимир швырнул салфетку и грохнул стулом, поднимаясь.

- Изволь беседовать с глупыми бабами!- и он вышел, хлопнув дверью.

Женщины переглянулись, словно спрашивая друг у друга, что это с ним. Биби первая пришла в себя и посеменила за Владимиром, как обычно то делала Сашенька.

И теперь, припоминая утренние события, Соня чувствовала необходимость разобраться во всем. Она решительно отогнала тревожные мысли, связанные с Сашенькиной возможной