Она кивает и тяжело вздыхает.

— А до тех пор, я думаю, мы будем в тупике, пока не найдем Роналдо или ту пропавшую страницу.

Я вздыхаю, мои плечи опускаются.

— Она может быть буквально где угодно, или даже не существовать больше.

Дайя смотрит на меня, в ее глазах сочувствие.

— Мы будем продолжать искать. На данный момент я так же заинтересована, как и ты.

Я благодарно улыбаюсь ей, а затем снова смотрю на фотографии с места преступления.

Это, несомненно, было преступление на почве страсти, а если я что-то знаю, то преследователи,

как правило, глубоко увлечены своей навязчивой идеей.

Я резко выпрямляюсь, задыхаясь. Пот покрывает мою кожу, а волосы прилипли к щекам, шее и спине.

Я не могу вспомнить, что мне снилось. Но что-то разбудило меня.

Сердце заколотилось, и мои затуманенные сном глаза окинули темную комнату. Через балконные двери проникает достаточно света от луны. Мебель отбрасывает тени по всей комнате, создавая фигуры, которых на самом деле нет. Я не против фантомов, танцующих по полу, но у того, кто меня разбудил, есть присутствие. Душа.

Справа от меня, за дверью моей спальни, скрипят половицы. Я поворачиваю голову в том направлении и резко вдыхаю. Шерсть встает дыбом, как у испуганной собаки, забившейся в угол.

Я задерживаю воздух в легких, стараясь не издать ни звука, если снова услышу шум. В доме воцаряется тишина. Слишком тихо. Мои пальцы сжимают одеяло на коленях, сердцебиение учащается.

Кто-то находится за пределами моей комнаты.

Но как?

Как, черт возьми, он пробрался мимо системы сигнализации?

Еще один скрип, за которым последовали тяжелые шаги. Методичная походка, медленная и целенаправленная. Намеренная.

Я медленно сползаю с кровати и на цыпочках отступаю назад, пока не прижимаюсь спиной к прохладной каменной стене, создавая расстояние между мной и злоумышленником за моей дверью.

Несмотря на все мои усилия, я испускаю дрожащий вздох. По мере приближения шагов моя грудь вздымается маленькими, быстрыми толчками.

Я застыла. Моя спина так глубоко вдавлена в камень, что я становлюсь его частью, не позволяя мне двигаться. Спрятаться.

Шаги останавливаются за моей дверью.

В отчаянии, я ищу что-нибудь глазами по всей комнате. Они останавливаются на одинокой отвертке, лежащей на сундуке у кровати. Я небрежно отбросила ее в сторону после сборки кресла, и теперь она лежит там, как маяк надежды. Возможно, это единственное, что может сохранить мне жизнь сегодня ночью.

Двигайся, Адди. Черт возьми, двигайся!

Мои конечности расцепляются, и я бросаюсь к отвертке, сжимая инструмент в своих ловких руках. Мои глаза прикованы к дверной ручке, ожидая, когда ручка повернется. Тихонько я пробираюсь к двери и прижимаюсь к стене.

Я подожду, пока он войдет, а потом нападу. Надеюсь, мне удастся вонзить отвертку ему в шею, прежде чем он поймет, что происходит.

Итак, затаив дыхание, я жду. Ручка не поворачивается, но я до мозга костей чувствую, что там кто-то есть. Ждет ли он меня? Он сошёл с ума, если думает, что я открою эту дверь. Хотя, наверное, так и есть, если он вломился в мой дом и стоит возле моей комнаты.

Проходит самая длинная минута в моей жизни. Кажется, что прошло несколько часов, прежде чем я услышал еще один скрип. А потом я слышу удаляющиеся шаги. Все дальше и дальше они затихают, пока в конце концов я не перестаю их слышать.

У меня закладывает уши, и, как я и предполагала, я слышу, как закрывается моя входная дверь. Мягкий щелчок, который в тихом доме кажется громом. Мгновенно я распахиваю дверь и бегу через холл в спальню, окна которой выходят на подъездную дорожку.

Прижавшись к стене, я выглядываю сквозь занавески и жду, когда человек появится на крыльце.

Кажется, что прошла вечность, но я представляю, что прошло всего несколько секунд, прежде чем я увидела движение. С моих губ срывается крик, когда крупный мужчина сходит со ступенек и выходит на мою подъездную дорожку. Он одет во все черное, на голове у него глубокий капюшон.

Он высокий — очень высокий, но не громоздкий. Даже под одеждой я вижу, что его тело чертовски смертоносно. Худощавое, но наполненное мускулами. Его толстовка прилегает к телу, демонстрируя широкие плечи, толстые руки и подтянутую талию.

Боже, он мог бы раздавить меня, если бы захотел. Его рука выглядит достаточно большой, чтобы закрыть все мое лицо. Или обхватить мою шею.

Сделает ли он это, чтобы причинить боль или удовольствие? Хочет ли моя тень причинить мне боль или любить меня?

Он замирает, повернувшись ко мне спиной. Он чувствует, что я наблюдаю за ним, так же, как я чувствовала его за дверью.

Я чувствую, что еще глубже сворачиваю в тень, скрываясь из виду. Мое сердце все еще колотится, но теперь по совершенно другой причине.

Что-то в нем заставляет меня прижаться лицом к окну. Я хочу увидеть его. Я хочу увидеть человека, который крался в мой дом, оставляя мне цветы и калеча любую ничего не подозревающую душу, осмелившуюся прикоснуться ко мне.

Была ли его рука на ручке, готовая войти? Что его остановило?

Словно услышав мои мысли, он слегка наклоняет голову. Я внимательно наблюдаю, как он медленно поворачивает голову в сторону. Он слегка приподнимает подбородок, и в лунном свете виден его широкий рот и острая челюсть.

Я еще глубже вжимаюсь в стену, чувствуя на себе его взгляд. Он никак не может меня видеть. Но почему-то я все равно чувствую, как его взгляд пронзает меня. Словно маленькие острые ножи, пронзающие мою кожу, прежде чем вонзиться в меня.

А потом он улыбается, его рот растягивается в злобную ухмылку. Мое дыхание сбивается, а легкие наполняются огнем.

Тебе смешно, придурок?

Прежде чем я успеваю сообразить, что делать, что я чувствую, — он поворачивается и уходит, исчезая за линией деревьев. Медленно и целеустремленно, как будто ему нет дела до всего на свете.

Глава 11

Манипулятор

Дайя сказала, что бабушка была уродом, но я начинаю сомневаться в том, что уродом была ее мать. Я листаю дневник, перечитывая ее слова.

Сидя в том же кресле-качалке, в которое садилась Джиджи, чтобы писать в дневнике, пока ее преследователь наблюдал за ней. Пока она позволяла ему смотреть на нее, и, видимо, тоже получала от этого удовольствие.

Захлопнув книгу, я бросаю ее на пуфик перед собой, мебель раскачивается от движения тяжелой