– Да, к сожалению, правда. Хисамото-кун сам рассказал мне об этом, когда мы учились в средней школе. Наверное, они с матерью нечасто об этом говорят.

– Значит, они остались вдвоем? – спрашивает мать Кацуми.

– Да, мать и сын. Это объясняет, почему Хисамото-кун всегда был так близок со своей мамой.

– Так, получается, когда Судзумура-сан сказала: «Вам не понять, что я чувствую», получается, Хисамото-сан…

– Я бы сказал, что она, пожалуй, прекрасно все понимает. – Голос Кацуми звучит немного резко и раздраженно.

– Но почему она не сказала, что ее муж и дочь тоже погибли…

Жук-носорог просто сидит и молча слушает разговор своих жены и сына. Он так долго делал все возможное, чтобы остаться в живых, и не испытывал никаких эмоций, когда умирал кто-то другой… Он никогда даже не задумывался о том, что кто-то может чувствовать, когда умирает любимый человек…

– Может быть, она ничего не сказала, потому что она-то как раз точно знает, как чувствовала себя Судзумура-сан, и знала, что ее слова не помогут. – Жена Жука-носорога как будто разговаривает сама с собой. Внезапно она начинает плакать. Ее глаза крепко зажмурены, и слезы текут так, словно их выдавливают – одну за другой. Жук-носорог просто внимательно наблюдает. – Должно быть, им обоим так тяжело…

– Это действительно тяжело, – эхом отзывается Жук-носорог с отсутствующим выражением лица. Он не совсем понимает, что стоит за слезами его жены, но постепенно начинает понимать. И хочет понять больше. Он как будто инопланетянин, постоянно наблюдающий за поведением людей, чтобы понять их мысли и чувства.

«Я должен выйти из игры», – думает Жук-носорог, пережевывая очередной кусок мяса.

Он знает, что, возможно, уже слишком поздно, но он не хочет исчезнуть, не поняв, как устроены сердца людей.

5

На скалодроме сегодня почти никого нет, так что Жук-носорог может совершать восхождения снова и снова. Он поднимается наверх и молится о здоровье и безопасности своей семьи, о том, чтобы его жена всегда пребывала в доброжелательном и умиротворенном настроении. Затем спрыгивает на пол с крэшпэда, чтобы отдышаться, вновь посыпать руки тальком и схватиться за стартовый зацеп.

Рядом с ним стоит молодая женщина.

– У вас потрясающая техника, вы просто взлетаете на стену! – Она улыбается, обнажая аккуратный ряд идеально белых зубов.

Женщина объективно хороша собой. Короткая стрижка, спортивная одежда; от нее так и веет свежестью и жизнью.

– Думаю, все дело в практике. Я просто хорошо освоил эту технику, – отвечает Жук-носорог, сразу же чувствуя болезненный укол в свои нервы. Он прекрасно понимает, что нет ничего плохого или зазорного в том, что он общается с другими женщинами, кроме своей жены, – и у него нет никаких предосудительных намерений. Но это могла бы быть ловушка, расставленная его женой. Тест. Да, конечно, это кажется маловероятным – честно сказать, практически невероятным, – но он не может отделаться от ощущения, что его жена сейчас наблюдает за ним, оценивая его реакцию.

«Это все происходит из твоего чувства вины за все те плохие поступки и ужасные вещи, которые ты совершил, – высказывает свое мнение его внутренний голос. – Ты нарушал закон и лишал людей жизни, поэтому сам не заслуживаешь счастливой семейной жизни. То, что ты натворил, – непростительно, и твоя жизнь может рассыпаться в пыль в любой момент – по крайней мере, это именно то, чего ты боишься, вот почему ты никогда не можешь расслабиться». Жук-носорог спорит сам с собой: «Нет, просто моя жена бывает на самом деле ужасной!»

Он испытывает облегчение, когда в зале появляется Мацуда, словно его друг – семейный врач, пришедший с визитом, чтобы помочь успокоить его расшатанные нервы.

– Привет, Миякэ-сан. – Мацуда подходит ближе и начинает разминаться.

После того как он падает со стены, не пройдя до конца синий маршрут, с которым у него обычно никогда не возникало проблем, Жук-носорог замечает, что лицо Мацуды осунулось и побледнело.

– Сегодня не мой день, – говорит Мацуда как будто виновато, почесывая в затылке.

Глаза у него покрасневшие, веки припухли. Он выглядит сильно измученным.

– Ты здоров? – спрашивает Жук-носорог.

Мацуда хмурится.

– Все настолько очевидно, да?

– Достаточно очевидно.

«В конце концов, мы же друзья», – хочет он добавить.

– Вчера мы с женой допоздна спорили.

– Спорили?

– Да. Обычно между нами ничего подобного не происходит – наверное, потому что обычно я вообще ей не возражаю. Так что, возможно, мне следует сказать, что обычно это я с ней не спорю. Но на этот раз так получилось… речь зашла о ее родителях.

Мацуда объясняет, что у его тестя и тещи есть свой собственный бизнес, и дела у них сейчас идут неважно. Так что они обратились к его семье и попросили немного денег взаймы. Мацуда был не против помочь им, но их поведение было настолько высокомерным, они были настолько уверены, что имеют на все полное право, что он просто вышел из себя.

– Моя жена тоже работает, и вместе мы зарабатываем приличные деньги. Но ни она, ни ее родители никогда не воспринимали меня всерьез. Я просто почувствовал себя… не знаю… просто ужасно.

– Гм… – Жук-носорог не совсем уверен, что ему следует сказать. Он немного растерян, потому что конкретная конфликтная ситуация, с которой столкнулся Мацуда, никогда не возникала в его собственном доме. – Это непросто.

– В общем, для разнообразия я высказал свое мнение, и она рассердилась на меня. Но вот что странно – я ведь изо всех сил старался тщательно подбирать слова, а она просто сорвалась и наговорила таких вещей, которые просто так не возьмешь обратно.

Жук-носорог думает указать на то, что мужская и женская психика устроены по-разному, хотя это представляется ему несколько упрощенным. Так что вместо этого он просто просит Мацуду рассказать, что было дальше.

– Я хочу сказать, что, как мне кажется, это был просто спор. Не скандал и не ссора, ничего подобного. Но я чувствую себя таким измученным… Я задаюсь вопросом, что я делаю со своей жизнью. А когда я начинаю так думать, мои нервы настолько напряжены, что не дают мне уснуть.

Слушая Мацуду, Жук-носорог пытается охарактеризовать чувства, которые переполняют его сердце. Сочувствие? Сострадание? Или нечто другое? Может быть, это жалость, которую он на самом деле испытывает к своим жертвам, когда выполняет задания?

– Но знаешь что, Миякэ-сан? – На лице Мацуды появляется слабое подобие улыбки. – Из-за того, что не мог уснуть, я сделал кое-какую уборку в доме и нашел рисунок своей дочери. Она нарисовала меня, когда была еще совсем маленькой.

– Правда?

– Это