– Кому ты сегодня звонила? – подозрительно спросил ее Эдгар уже дома.

– Сестре, – ответила Лаура с самым невинным видом. – А ты что, следишь за мной?

– Да, иногда, – сообщил Эдгар с подспудной угрозой. – Я вижу, с тобой что-то происходит. И я непременно дознаюсь, что именно, прелесть моя. Ты ничего не сможешь от меня утаить.

«А вот и смогу», – упрямо подумала Лаура. К счастью, ее мысли были ему недоступны, он не мог вмешаться в них.

Она надумала умереть – только так ей удастся вырваться из-под власти Эдгара. Ей хотелось покончить с собой и со всем этим, и Лаура втайне смаковала мысль, что он будет по ней страдать – хотя бы немножко. Теперь она не жила, а выжидала. Благодаря своей человечности – не до конца умерщвленному Эдгаром атавизму – Лаура вцепилась в надежду на смерть.

Глава 10

Наступило полнолуние, и Лаура решительно заявила Эдгару:

– Сегодня я пойду в город одна. И не вздумай ходить за мной. Я готова избавиться от твоей опеки и хочу все сделать сама. Проявить фантазию, как ты любишь.

Эдгар рассматривал Лауру пронизывающим взглядом, склонив голову набок, словно изучал экзотическую бабочку. Блестящее черное платье из искусственной кожи с разрезами по бокам обрисовывало все изгибы ее тела, но чувствовалось в ней что-то неестественное, натянутое. Глаза Лауры были подчеркнуты удлиненными черными стрелками, а пухлые губы накрашены помадой оттенка запекшейся крови.

– Как скажешь, Лаура, – произнес Эдгар со снисходительным интересом. – Я вижу в тебе что-то новое, смелое и бесшабашное. Неужели ты наконец приняла себя?

– Да, приняла, – соврала Лаура, без трепета встретив его взгляд. Она знала, что видит Эдгара в последний раз, но сумела удержаться от проявления эмоций.

Такси доставило ее в самый неблагополучный район Лос-Анджелеса, где процветала проституция, собирались банды и свободно торговали наркотиками. Огромная желтая луна низко висела над Городом ангелов, подобно одному из многих фонарей, не освещая потаенные закоулки тьмы. Казалось, от порыва ветра она сейчас упадет прямо на улицу. Осеннее небо, черное и бархатное, напоминало театральный занавес с блестками звезд и грязно-серебристыми кружевами туч. Недавно прошел дождь, и отражение луны осколками разбитого фонаря расплывалось в лужах и сточных канавах. Квартал, расцвеченный огнями, виделся Лауре тусклой декорацией, а его обитатели, отбросы общества, – снующими муравьями.

Лаура стояла поодаль, прижавшись к стене, отстраненная от всего. Ее было трудно выделить из тени, да и сама она казалась незримой тенью, только глаза слабо мерцали лунным светом. Она высматривала жертву. Темнокожие подростки, испорченные жизнью на задворках Лос-Анджелеса, не совсем изжили первобытные инстинкты своих предков и видели ее истинную губительную сущность. Глядя на порочно-страждущее лицо Лауры, они таращили глаза и явно остерегались ее. Наконец она заметила подходящую жертву – бледного парня, по виду наркомана, ее ровесника.

Лаура отделилась от стены и медленно подошла к нему.

– Привет. Ты продаешь героин?

– А ты хочешь купить? – живо откликнулся он.

– Да, хочу попробовать, но только вместе с тобой. Я боюсь делать это одна в первый раз. Я заплачу, деньги у меня есть.

Парень оглядел Лауру с ног до головы, ее ленивую позу, платье, обтягивающее тело как вторая кожа, и кивнул. Девушка безучастно протянула ему руку и дала себя увести.

Он впустил ее в свою убогую квартирку, усадил на кровать и достал все необходимое.

– Хочешь заняться сексом? – предложил он между делом.

– Нет, потом. Сначала дай то, что мне нужно, – ответила Лаура и с неженской силой сжала его руку.

Парень со знанием дела ввел ей наркотик, а затем укололся сам. Игла воткнулась в ее нетронутую, девственную вену, но Лаура почувствовала лишь легкий укол, подобный укусу насекомого. Она с усилием помассировала вздувшуюся кожу у сгиба локтя, но наркотический яд так и не проник в отжившее тело и не растворился в мертвой крови. Лаура подняла на этого мальчика смутные глаза и приняла тот факт, что в ее скитаниях возможен только один исход. Она легла рядом с ним на кровать, терпеливо подождала, пока наркотик разойдется по его венам, а затем приникла к шее и выпила отравленную героином кровь. Глядя на его безжизненное тело и ранки, плачущие кровью, Лаура ощутила острый укол сожаления, ставший куда более болезненным, чем укол шприца, и разрыдалась.

– Я убила тебя, мой обреченный мальчик, – всхлипывала она его кровью. – Неизвестно только, кто из нас мертвее…

Лаура оплакивала его недолго, понимая, что нужно беречь силы. Она откинулась на кровать, сглотнула кровь и стала ждать рассвета. Девушка рассматривала пятна на грязном потолке, пока тот не принялся мерно вращаться. Сладостный дурман вскоре начал кружить ей голову. Лаура уплывала в далекие дали, ее сознание успокоительно туманилось, и надрывная боль, терзающая душу, наконец-то ушла. У нее промелькнула мысль, что Эдгар, наверное, гордился бы ею, если бы сейчас видел. Но Лаура старалась не думать о нем, чтобы не проявить малодушие и не спасовать, не отступить от намеченной цели. Вскоре сквозь туман своего оцепенения она почуяла рассвет.

Девушка выбежала на улицу, увидела солнце, и его лучи вмиг пронзили ее взор. Глаза Лауры оставались широко раскрытыми, но их глубина подернулась бледной пленкой, которая сделала взгляд непроницаемым. Солнце стало черным, и теперь Лаура видела его словно через заслон своего сознания. Но силы покинули ее, и она упала как подкошенная. Лаура лежала на асфальте совсем как мертвая, и в ее остекленевших глазах застыло расколотое солнце. Ее тело вскоре подобрала машина «Скорой помощи» и отвезла в морг.

Джемайма была дома, когда ей неожиданно позвонили и вызвали на опознание тела сестры. Лаура была достаточно осмотрительна, чтобы не брать с собой документы, но ее узнал судебный врач, знакомый ее отца Филиппа. Он засомневался, так как помнил малютку Лору Уэйн блондинкой, но решил на всякий случай позвонить Джемайме.

Ночью накануне Джемми видела странный сон. Лаура будто бы находилась в их доме, стояла в дверях, одетая в легкое летнее платье.

– Прощай, Джемми, – прошептала сестренка, медленно отдаляясь от нее.

Входная дверь сама собой распахнулась, и Лаура отступила в сумрачный туман, обнимающий ее за открытые плечи. Она бледным мотыльком выпорхнула в ночь, став невидимой, словно сама превратилась в туман.

Джемайма во сне смотрела ей вслед и не могла ничего сделать, она очнулась, лишь когда Лаура скрылась с глаз. Дверь хлопнула, и сестра безвозвратно исчезла, ее следы затерялись в непроглядной мгле.

«Ей, наверное, очень холодно