Утром в их доме пронзительно зазвонил телефон. Джемайма была уже на шестом месяце беременности, и, если бы патологоанатом знал об этом, он бы, возможно, не стал ее тревожить. Но она подошла к телефону и тут же примчалась в морг, ни на секунду не поверив в смерть сестры.

Тело лежало на столе, и из-под белой простыни высовывались темные спутанные волосы – как черная клякса.

– Это не моя сестра, – сказала Джемайма дрогнувшим голосом. – Она блондинка.

– Волосы можно покрасить всего за час, – возразил врач и откинул простыню.

Джемайма видела лицо Лауры, но не узнавала. Та лежала мертвая и бесчувственная, точно в оболочке из целлофана. Ее тело блестело, как замороженное, кожа отливала синевой, рот потерял очертания от размазанной помады, а растекшаяся вокруг глаз краска и слипшиеся ресницы скрывали в тени половину лица. У этого существа словно не было лица, глаз и губ.

– Это не моя сестра, – в страхе повторила Джемайма.

– Посмотрите внимательно, мисс Уэйн. Быть может, у вашей сестры есть какие-то особые приметы? Родинки?

Джемми припомнила у Лауры родинку на плече, а еще на ступне, и с ужасом убедилась, что приметы совпадают.

– От чего она умерла? – спросила Джемайма врача с неестественным спокойствием.

– Вскрытие еще не делали, но похоже на наркотики, – ответил патологоанатом и поднял распухшую левую руку покойницы, указав Джемайме на лиловый кровоподтек. – Вот видите, это след от укола.

Ощутив внезапную дурноту, Джемми отклонилась к белой стене морга и инстинктивно обняла свой живот. Что-то невозвратимо отмирало в ней вместе с гибелью любимой младшей сестренки. И кажется, Джемайма знала, кто виноват в ее смерти.

– Лолли! Что он с тобой сделал? Я убью этого подонка! – шептала она вне себя от горя, не в силах кричать.

Джемайма молча подписала акт об опознании, села в машину и сразу отправилась по тому адресу, где Лаура жила последние месяцы вместе со своим поляком. Их дом производил впечатление нежилого, если бы не распахнутые окна, откуда вылетали белые привидения занавесок. Джемми оглядела его, изумляясь, как сестра могла жить в таком месте, и позвонила.

Эдгар открыл дверь и увидел перед собой свою вторую праправнучку – Джемайму. Ее лицо было искажено страданием, губы дрожали, а выразительные карие глаза горели темным огнем. Задыхаясь от приступа бешенства, Джемайма прямо с порога замахнулась на него, но тут же охнула и схватилась за живот. Ее пронзила резкая боль, и близнецы внутри стали отчаянно биться. По лицу Эдгара было заметно, что испугался он не на шутку. Он быстро поднял Джемайму на руки и отнес на диван, сел рядом и проникновенно заглянул в глаза.

– Тише, тише. Дыши, – успокаивающе приговаривал он, мягко водя руками по ее животу.

Близнецы постепенно угомонились, Джемайма отдышалась и пришла в себя.

– А теперь рассказывай, что случилось, – потребовал Эдгар.

– Моя сестра мертва! – тоном прокурора бросила ему Джемми и безудержно разрыдалась.

На сей раз в лице Эдгара абсолютно ничего не изменилось.

– Этого не может быть, – спокойно сказал он. – Почему ты так думаешь?

– Потому что я видела ее мертвой!

– Где ты ее видела?

– В морге.

– В каком именно морге? – уточнил Эдгар, не сводя с нее гипнотического взгляда. – Говори, это важно.

Джемайма назвала адрес и жалобно прибавила:

– Мне сказали, что она предположительно умерла от передозировки наркотиков.

– Теперь я, кажется, начинаю понимать, что она задумала и почему я не чувствую ее, – с отстраненным видом произнес Эдгар. – Ладно, я разберусь с этим. А ты иди с миром и ни о чем плохом не думай.

Джемайма слушала его странные речи и решительно ничего не понимала. Она медленно села, стряхнула с себя оцепенение и вышла, напоследок с недоумением оглянувшись на Эдгара. Она подумала, что этот человек сумасшедший, однако на наркомана он определенно не был похож.

А Эдгар присел на диван и погрузился в глубокие размышления. О недавнем присутствии Лауры напоминал аромат ландыша, он до сих пор наполнял пустую комнату, где они жили, – нежный и невинный, присущий только ей одной. Вопреки предположениям Лауры Эдгар вовсе не стремился вернуться к прошлому, притянуть его сюда с помощью своей правнучки, используя их кровные узы. У него не было желания встретиться лицом к лицу с тем, с чем он давно разминулся в веках. Эдгару нравилось, когда все шло своим чередом, ему было интересно воспитывать Лауру, он хотел вырастить из нее прекрасную женщину и сильного вампира. Мечта о существе, всецело принадлежащем ему, заполнила его разум. Эдгар настолько привык считать Лауру своим созданием, что перестал видеть в ней личность с неподвластными ему мыслями и чувствами.

«Тебе была нужна не ее нежная душа, а ее свежие кровоточащие раны, – между тем говорил Эдгару безжалостный внутренний голос. – Ты черпаешь в них полноту жизни и смакуешь ее мучения, потому что твои переживания иссякли, а воспоминания растворились в темной глубине крови. Ты хочешь увидеть в Лауре свою позабытую дочь».

– Нет, это не так, – возражал себе Эдгар. – Как я мог забыть Магду? Я вижу и чувствую ее, как будто только что держал ее маленькую на руках, как если бы никогда не хоронил ее. А Лаура? Она ничего не лишилась. Я потерял дочь и еще раньше – ее мать, а она не теряла того, чего не имела. Ей не о ком сожалеть.

«Она утратила весь мир и саму себя, – продолжала вещать его совесть. – Ты не способен передать свою лихорадку в крови, у нее собственный крест. Она родилась из капли крови твоего сердца, а ты подарил ей смерть, много смертей. И не желаешь дать и толики тепла…»

В Лауре всегда было что-то затаенное, неизъяснимое, и сейчас эта немая сдержанность выразилась в скованных движениях ее рук, в смутно накрашенных глазах и вымученной улыбке. А он не захотел понять, что же так отчаянно желала поведать ему Лаура – ускользнувший осколок его души. Только бы успеть все исправить, пока не произошло непоправимое.

Глава 11

Лаура проснулась только под вечер. Первым ощущением был холод – мертвенный, всепроникающий, он заполнил каждую клеточку ее тела. Отвыкшие от света глаза различили нечто сумрачно-белое. Тело не слушалось, будто скованное льдом. Лаура немного полежала без движения, пытаясь собраться с мыслями, но их не было. В голове поселилась слепящая пустота, как будто кто-то начисто стер ее память.

Девушка находилась в морге. Таков был план, но когда она осознала этот факт,