После Вестминстерского Парламента в сентябре 1397 года Ричард II держался подальше от Вестминстера, ведя кочевую жизнь со своим двором в центральной и западной Англии. Огромное приданое его супруги, конфискованное имущество бывших лордов-апеллянтов, доходы от продажи помилований и различные финансовые операции наполнили его казну и сделали его на время независимым от парламентского налогообложения. В последующие месяцы король приступил к укреплению своей власти. Он назначил друзей и клиентов в офисы шерифов и создал в графствах целую армию своих приближенных. Тем временем повседневное управление королевством осуществлялось через небольшой Совет, состоявший почти полностью из постоянных членов: трех государственных чиновников, все они были церковниками, полностью лояльными королю; старого друга и соратника короля Уильяма Скроупа, теперь графа Уилтшира; юристов Лоуренса Дрю и Ральфа Селби; и печально известного трио — сэра Джона Бюсси, сэра Генри Грина и сэра Уильяма Багота. Уолсингем ярко описал Бюсси как "в меру жестокого, чрезмерно амбициозного и жадного до чужой собственности" и считал, что Багот и Грин были не лучше. Кузен Ричарда, граф Ратленд, стал главным фаворитом короля. По словам сэра Уильяма Багота, король даже подумывал об отречении от престола в его пользу[1165].

Пэры, как старые, так и новые, были в значительной степени исключены из королевского Совета. Большинство из них, кроме узкого круга друзей Ричарда II, относились к нему с подозрением и недоверием, которое временами граничило с паранойей. В частной беседе с королем вскоре после того, как он был отправлен в ссылку на континент, архиепископ Арундел сказал ему, что он ожидает, что "другие лорды" последуют за ним в ближайшее время. К удивлению архиепископа, Ричард II ответил, что это вполне возможно и что он сам вполне может быть изгнан из королевства своими подданными. Очевидно, что король считал себя в постоянной опасности перед аристократическим переворотом. Он держал личную охрану из трехсот буйных чеширских лучников, небольшую постоянную армию, которая следовала за ним повсюду, и еще несколько сотен человек в резерве. Уолсингем называл их "деревенскими смутьянами… которые в своей стране считались бы недостойными стягивать сапоги своих господ". Чеширская гвардия короля была лишь самым заметным симптомом его сильной неуверенности в себе. "Спи спокойно, пока мы бодрствуем, Дик, и ничего не бойся, пока мы живем", — сказал однажды нервному королю капитан его гвардии. В марте 1398 года Ричард II даже ввел систему цензуры, по которой, теоретически, все письма, покидающие страну (кроме тех, что касались чисто коммерческих дел), должны были быть представлены Совету вместе со всеми входящими письмами, адресованными "лордам и великим людям"[1166].

Насколько оправданы были опасения Ричарда II? В 1397 году риск переворота, вероятно, был очень мал, но рано или поздно амбиции и методы Ричарда II должны были привести к напряжению, которое будет трудно сдержать. С XII века ни одному английскому королю не удавалось долго править без поддержки высшего дворянства. В обществе, в котором богатство и влияние основывались на владении землей, распределение владений между крупными аристократическими семьями было вопросом очень деликатным. Нынешняя структура землевладения в Англии, сложившаяся после потрясений времен правления Эдуарда II и первых лет правления Эдуарда III, сохранялась на протяжении двух или трех поколений. Но Ричард II, похоже, намеревался провести масштабное перераспределение в пользу короны и нового дворянства, которое разделяло его собственное возвышенное представление о короне. Граф Уорик был лишен великого лордства Гауэр в южном Уэльсе по решению Королевской судебной палаты в 1396 году, которое носило все признаки политической манипуляции. После падения Уорика и Арундела в следующем году последовала конфискация всех владений Бошампов и Фицаланов. Впереди было еще много интересного. Юный Томас Диспенсер, друг и подопечный короля, которого он сделал графом Глостер, был призван претендовать на огромное наследство, конфискованное у его предков после падения Эдуарда II за семьдесят лет до этого. Когда молодой граф Марч был убит в стычке в Ирландии в 1398 году, Ричард II получил в свое распоряжение все наследство Мортимеров в Англии, Уэльсе и Ирландии, включая великое валлийское лордство Денби. Не случайно большая часть земель, перешедших из рук в руки в ходе этих потрясений, находилась в Уэльских марках — регионе крупных, консолидированных лордств, дававших весомые доходы и большое количество солдат, владельцы которых осуществляли необычную для других регионов степень личного контроля за территориями. Ричард II, который уже контролировал Честер и Флинт, похоже, сознательно пытался расширить свою цитадель, наращивая владения короны и ее союзников на границах с Уэльсом и прилегающих частях северо-западной Англии. Но даже в других регионах, где структура землевладения была более раздробленной, безразличие Ричарда II к давно устоявшимся титулам, его безжалостность в отмене ранее выданных помилований и вынесенных решений и его решимость отомстить тем, кто был виновен в унижениях 1380-х годов, оставили в Англии мало людей, которые могли чувствовать, что их жизнь и их имущество в полной безопасности[1167].

Повышение среди пэров Ричарда II в сентябре 1397 года вскрыло глубокие разногласия даже среди тех, кого он считал своими друзьями. Некоторые из них полностью связали себя с переворотом Ричарда II из личных убеждений, амбиций или их сочетания. Другие придерживались более двусмысленной позиции. Два новых герцога, Моубрей и Болингброк, сами были в числе лордов-апеллянтов 1387 года. Они получили новое помилование за свои преступления, но Моубрей, например, сомневался, что такие милости многого стоят. Он согласился принять участие в судебном преследовании своих бывших коллег, но со временем ему становилось все более не по себе. Он сопротивлялся приказу короля убить герцога Глостера до тех пор, пока мог. Он не явился в суд в первый день процесса над Арунделом и Уориком и публично выступил против предложения аннулировать акты Беспощадного Парламента. Генрих Болингброк находился в несколько ином положении.  Ричард II никогда не любил его и не привлекал в свой внутренний круг советников, не поручал ему дипломатических дел или других важных государственных вопросов. По словам сэра Уильяма Багота на его суде в 1399 году, Ричард II однажды сказал ему, что Генрих "в душе был никчемным человеком и всегда им будет". Но он был наследником самого богатого и могущественного дворянского дома в Англии и вторым в линии наследования престола после своего отца. У него также была значительная личная поддержка, причем не только среди многочисленных приближенных и клиентов дома Ланкастеров, но и среди более широкой публики, привлеченной его обаянием и репутацией рыцаря и крестоносца. Правда заключалась в том, что Ричард II боялся его, ведь когда-нибудь Болингброк вступит в наследство своего отца и получит право играть видную роль в государственных делах, будь он другом или врагом. Король реально опасался,