Шрифт:
Закладка:
Эти решения положили начало суду над тремя заключенными и архиепископом Арунделом, который служил их главным советником во время кризиса 1386–88 годов. Процесс был жестоким даже по меркам Беспощадного Парламента, по образцу которого он проводился. Первым, 21 сентября 1397 года, было рассмотрено дело графа Арундела. Председательствовал на суде его старый враг герцог Ланкастер. Гонт лишил обвиняемого всех знаков статуса и изводил его, пока тот пытался защищаться. Граф отвечал энергично и с достоинством. Но у него не было никакой защиты, кроме помилования, а оно было отменено "королем, лордами и нами, верными представителями общин", как сказал Бюсси. "И где же эти верные представители общин?" ― произнес в ответ Арундел, фразу ставшую знаменитой. Но это принесло ему мало пользы. Он был приговорен к смерти после слушания, которое длилось не более нескольких минут после того, как были зачитаны обвинения. В тот же день он был обезглавлен на Тауэр-Хилл. Три дня спустя его брат архиепископ был также осужден и пожизненно изгнан из королевства. Позднее Папу Римского убедили лишить его сана и назначить на его место королевского казначея. 24 сентября Палата Лордов приступила к посмертному суду над герцогом Глостером. Формальности были тщательно соблюдены. Моубрей, вызванный для предъявления подсудимого, заявил, что не может этого сделать, поскольку тот мертв. На следующий день отредактированная версия признания Глостера была зачитана в Парламенте. После этого он был объявлен предателем, а все его имущество конфисковано в пользу короля. Граф Уорик представший перед судом последним, 28 сентября, представлял собой жалкое зрелище. В возрасте около шестидесяти лет он потерял всякий интерес к политике. "Рыдая и скуля", он признал все, в чем его обвиняли, и умолял сохранить ему жизнь. Он был приговорен к смерти, но его помиловали и сослали на остров Мэн[1158].
После осуждения Уорика Парламент был распущен до нового года. Когда 27 января 1398 года заседания возобновились, они проходили в небольшом провинциальном городке Шрусбери, вдали от напряженной обстановки Лондона и недалеко от Чеширского пфальца, где была сосредоточена вооруженная сила короля. Теперь все решения Беспощадного Парламента были объявлены недействительными, и проскрипции были возобновлены против сторонников Глостера и его друзей. Выбор, судя по всему, был достаточно произвольным. Главными жертвами стали сэр Томас Мортимер, сэр Джон Чейн и Джон, лорд Кобэм, все они стали жертвами неясных обид. Мортимер провинился тем, что убил одного из лейтенантов де Вера в битве на мосту Рэдкот. Он укрылся в Шотландии и был недоступен для королевской мести. Чейн был старым солдатом, воевавшим во Франции, и, вероятно, был привлечен к суду потому, что был сторонником и советником герцога Глостера. Кобэм, давний слуга короны, которому было уже более восьмидесяти лет, был привлечен к суду за то, что был членом Правительственной комиссии 1386–87 годов. Он защищал свое поведение в серии резких обменов мнениями с королем и герцогом Ланкастером. Осужденный, как и другие, он отказался поблагодарить короля за замену смертного приговора пожизненным изгнанием на Джерси. "Я надеялся обрести вечную жизнь гораздо раньше", — сказал он. Что касается последователей бывших лордов-апеллянтов, которых было много, то Ричард II объявил, что за исключением пятидесяти человек все они будут помилованы при условии, что явятся признать свои преступления. Но король отказался назвать имена этих пятидесяти человек, что явно было намеренной попыткой посеять неуверенность и страх среди тех, кто перечил ему в прошлом или мог помышлять об этом в будущем. В течение следующего года более пятисот человек подали прошения о помиловании, заплатив за эту привилегию значительные суммы. Для Ричарда II эти события ознаменовали выход подавляемой десятилетиями ненависти, но они также поляризовали английское общественное мнение и разрушили негласный компромисс, на котором строилась английская политика с 1389 года. Как позже Ричард II писал византийскому императору, он "собрал всю мощь своей доблести, простер руку против своих врагов и по милости Божьей и собственной доблести обрушился на шеи гордых и высокомерных и свалил их, как растения под ногами, не только под стебель, но даже под корень"[1159].
Приговоры против бывших лордов-апеллянтов и их друзей были прелюдией к намеренному усилению власти короля и утверждению центрального контроля над графствами, что даже в то время люди называли тиранией Ричарда II. Ричард II вознаградил своих друзей и сторонников щедрым распределением почестей, которые должны были сделать их (по словам их жалованных грамот) "силой скипетра короля". Не менее пяти новых герцогов были созданы путем повышения в должности из числа существующих пэров. Моубрей стал герцогом Норфолком, а Ратленд — герцогом Албемарлом. Единоутробный брат короля Джон Холланд, граф Хантингдон, стал герцогом Эксетером, а брат Холланда Томас, граф Кент, — герцогом Сурреем. Сын Джона Гонта, Генрих Болингброк, был возведен из графа Дерби в герцога Херефорда. Сын Гонта от Екатерины Суинфорд, который только недавно был узаконен и возведен в пэры как граф Сомерсет, стал маркизом Дорсетом. Три ближайших друга короля впервые вошли в число пэров: Сэр Уильям Скроуп, один из главных авторов судебного процесса над бывшими лордами-апеллянтами, стал графом Уилтширом; давний адъютант короля, сэр Томас Перси, стал графом Вустером; а Томас, лорд Диспенсер, стал графом Глостером. Ральф Невилл, главный соперник Перси на северной границе, стал графом Уэстморлендом. Богатства осужденных, включая обширные владения Уорика и Арундела, были распределены между получившими повышение герцогами для поддержания их достоинства. Ричард II, несомненно, верил, что уничтожение его врагов принесет внутренний мир в Англию после раздоров последних двух десятилетий. Однако со стороны все выглядело иначе. Существует множество свидетельств того, что новый режим вызывал неприязнь и недовольство, и что месть короля не закрыла жестокую главу в истории Англии, а вновь открыла все старые раны. По словам Томаса Уолсингема, за казнью Арундела на Тауэр-Хилл наблюдала сочувствующая толпа. Распространились слухи о чудесах происходящих на его могиле в церкви монастыря августинцев Остин Фрайарс. Люди получившие новые повышения в титулах были широко осмеяны в народе как duketti (герцогишки)[1160].
* * *
Мнения Глостера о слабости Франции и силе Англии были абсурдными, но он был совершенно прав в отношении брака короля и длительного перемирия с Францией. Ни одного опытного дипломата не мог удивить отказ французского правительства возобновить переговоры о заключении постоянного мира после того, как французы получили обязательство о прекращение военных действий. Действительно, сам Ричард II, похоже, смирился с этим фактом к лету 1397 года и вопрос был тихо закрыт. Но, хотя изменение французской позиции привело к неизбежному охлаждению отношений с Францией, обе стороны остались привержены перемирию. Были приняты меры по обеспечению его
