Окрикул, город тирренов[1346]: Дионисий в восемнадцатой книге «Римских древностей». Народ окрикуланский, как он же говорит. Steph. Byz.

Книга XIX

История возникновения города Таранта — Предания о возникновении в Италии места под названием «Регий» — Предание о поседении Левкиппа Лакедемонянина и его спутников — О том, как Постумий был отправлен послом к тарентинцам — Взаимные приветствия царя Пирра и Публия Валерия — Эпизод сражения самого Пирра с ферентанцем Облаком — Переговоры римских послов с Пирром — Обращение царя Пирра лично к Фабрицию — Ответ Фабриция — Пирр, восхитившись благородством души Фабриция, выражает готовность примирения и освобождения пленных без выкупа

1. (17, 1) Город Кротон находится в Италии, как и Сибарис[1347], названный так по протекающей мимо реке.

2. Когда лакедемоняне воевали с Мессенией[1348] и Спарта была покинута мужчинами, женщины и особенно девушки цветущего возраста просили не допустить, чтобы они остались не только незамужними, но и бездетными. Поэтому постоянно посылали тех или иных юношей поочередно из лагеря для соития с женщинами, и они сходились с кем придется. От этих беспорядочных связей родились мальчики, которых, когда они повзрослели, лакедемоняне, среди прочих унижений, называли партениями («детьми девушек»). (2) 3. Подняв восстание, партении потерпели поражение и добровольно ушли из Спарты. Обратившись в Дельфы, они получили оракул плыть в Италию, а найдя местность Сатирий в Япигии[1349] и реку Тарант, поселиться там, где увидят козла, окунающего в море свою бороду. 4. Совершив плавание, они нашли реку и увидели виноградную лозу, ниспадавшую с какой-то дикой смоковницы, выросшей рядом с морем. Один из побегов лозы, свесившись, касался моря. Решив, что это и есть тот козел[1350], о котором возвестил им бог, что увидят его окунающим бороду в море, они остались здесь и начали войну с япигами[1351]. И построили они город, названный по реке Тарант[1352]. Ambr.

II. (17,3) Артимед Халкидянин получил изречение оракула остаться там, где найдет мужчину, взятого в жены женщиной, и дальше уже не плыть. Совершив плавание вокруг Паллантия в Италии и увидев виноградную лозу, [обвившуюся вокруг дикого смоковничьего дерева, он решил, что лоза означает женщину[1353],] дерево — мужчину[1354], а их сращивание — совокупление, и счел оракул исполнившимся. Изгнав владевших этим местом варваров, он поселяется там. 2. Место это называется Регий[1355] — или потому, что там был обрывистый утес, или поскольку земля в этом месте раскололась[1356] и отделила от Италии противолежащую Сицилию, или в честь правителя, имевшего такое имя. Ambr.

III. (17, 4) Левкиппу Лакедемонянину на вопрос, где суждено поселиться ему и его спутникам, бог возвестил плыть в Италию, а заселить ту землю, где они, причалив, останутся день и ночь. Так вот, экспедиция причалила около Каллиполиса, гавани тарентинцев, и Левкипп, восхитившись природой местности, уговорил тарентинцев позволить им провести там день и ночь. 2. Когда же прошло больше дней и тарентинцы потребовали от них уйти, Левкипп не стал обращать на тех никакого внимания, утверждая, что по соглашению он получил у тарентинцев землю на день и на ночь, а пока будет либо то, либо другое, он не откажется от этой земли. В итоге, осознав, что их обманули, тарентинцы разрешили им остаться. Ambr.

IV. (17, 5) Локры, поселившиеся на мысе Зефирий[1357] в Италии, были названы зефирийскими.

Они решили, чтобы он оставался на том месте, где был, и сдерживал надвигающуюся с той стороны войну.

Они были рассеяны по лесам, ущельям и горам.

(6) 2. Некий тарентинец, человек бесстыдный[1358] и невоздержанный в отношении всех удовольствий, назывался Таидой[1359] за свою красоту, распутную и в дурном смысле общедоступную среди мальчиков[1360].

Записав плебс в войско, они ушли.

Самые легкомысленные и разнузданные среди горожан. Ambr.

V. (17, 7) Как Постумий был отправлен послом к тарентинцам. И когда он излагал какую-то речь, тарентинцы не только не стали уделять ему внимание или предаваться размышлениям, свойственным людям благоразумным и совещающимся о своем государстве, которое подвергается опасности, но даже отмечали и смеялись, если что-нибудь произносилось им не в соответствии с самыми строгими правилами греческого языка, и раздражались от его высокомерия, называя варварским, а в конце концов были готовы прогнать его из театра. 2. Когда же римляне уходили, один из стоявших в проходе тарентинцев, по имени Филонид, человек легкомысленный, прозванный Катила («Чаша») из-за пьянства, коему предавался в течение всей своей жизни, — так вот, когда послы оказались рядом, он, будучи полон еще вчерашнего вина, задрал одежду и, приняв вид как можно непристойнее, забрызгал священное одеяние посла нечистотами, которые даже назвать неприлично.

(8) 3. Со стороны всего театра раздался смех, а самые дерзкие стали рукоплескать, Постумий же, взглянув на Филонида, сказал: «Мы примем[1361] это знамение, о легкомысленный человек, что вы отдаете нам и то, чего мы не требуем». Потом он повернулся к толпе, показывая оскверненное одеяние, но когда заметил, что всеобщий смех стал еще сильнее, и услышал возгласы некоторых из тех, кто радовался и восхвалял это глумление, он произнес: 4. «Смейтесь, пока вам позволено, тарентинские мужи, смейтесь! Ибо затем вам придется долгое время рыдать». А когда из-за его угрозы некоторые разозлились, он добавил: «И чтобы вы еще больше рассердились, мы говорим вам и то, что эту одежду вы отмоете большой кровью». 5. Подвергшись таким оскорблениям от тарентинцев — и от частных лиц, и со стороны государства — и произнеся такие пророческие слова, римские послы отплыли из их города. Ursin.; (р. 346,11. 10-17) Ambr.

VI. (17, 9) Эмилий, по прозвищу Барбула[1362], только что принял власть, когда прибыли отправленные в Тарент вместе с Постумием послы, не доставив никакого ответа, но рассказывая об оскорблениях, которым они подверглись там, и в подтверждение своих слов показывая одежду Постумия. Поднялось всеобщее сильное негодование, а Эмилий и второй консул собрали сенат и стали обсуждать, что следует делать, начав заседание на рассвете и вплоть до захода солнца: и занимались этим в течение многих дней. (10) 2. Рассмотрению же подвергся вопрос не о том, нарушили ли тарентинцы соглашения о мире, ибо в этом все были согласны, но о времени отправки против них войска. Ведь были такие, кто убеждал пока не начинать эту войну в условиях, когда