в основном с Запада и Среднего Запада. Участники маршей собирались в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Портленде, Денвере, Такоме и Батте, подстегиваемые местными властями, но часто получавшие спонтанную поддержку граждан. Из-за огромных безлюдных расстояний Запада участники маршей с Западного побережья и из Скалистых гор не могли идти в буквальном смысле. Вместо этого они пересаживались на товарные поезда, которых было относительно немного на большей части территории. В ответ на это компания Southern Pacific намеренно задержала лос-анджелесский контингент в техасской пустыне, к возмущению техасского антимонополиста Гова Джеймса (Большого Джима) Хогга. Когда железные дороги отказали в проезде или потребовали полную плату за проезд, чтобы перевезти застрявших коксийцев, участники марша начали захватывать и управлять поездами. В итоге они захватили более пятидесяти поездов. В других случаях железные дороги тащили марширующих вперед, чтобы избавиться от них. Захват поездов позволил федеральному правительству вмешаться, и Олни уполномочил войска арестовать контингент из Батте.34

Учитывая количество войск, собранных для обороны Вашингтона, казалось, что армия Северной Вирджинии вернулась, чтобы угрожать Союзу. Войска и полиция значительно превосходили численностью участников марша, поскольку большинство жителей Запада были либо арестованы, либо еще находились в пути. Марш закончился с треском 1 мая 1894 года, когда Кокси и Браун были арестованы за нарушение Закона о территории Капитолия, который запрещал демонстрации перед Капитолием. Правительство преследовало участников марша за повреждение кустарников и газонов, а также за пронос транспарантов. Мобилизация (настоящей) армии, чтобы удержать людей на газоне, сделала администрацию Кливленда, и без того непопулярную, объектом национальных насмешек. Кокси оставил армию и вернулся в Огайо, чтобы безуспешно баллотироваться в Конгресс как популист.35

Национальная пресса, большинство представителей восточной части которой приняли золотой стандарт как слово Божье, сосредоточилась на эксцентричности Кокси и его окружения, но политические идеи Кокси не были чем-то необычным. Многие из них в конечном итоге станут законом, и они уже становились государственной политикой, даже когда их высмеивали. Особенно показательны предложения западных марширующих. Келлийцы из Сан-Франциско, одним из членов которых был Джек Лондон, будущий писатель, настаивали на строительстве ирригационных канав, а не дорог. Они опирались не только на старую и прочную веру в силу общественного достояния для обеспечения американского процветания и равенства, но и на растущую веру в обязанность правительства вмешиваться в экономику, чтобы помочь простым американцам.36

Много земли оставалось в общественном достоянии, но участники марша понимали, что без федеральных инвестиций она не обеспечит многих людей ни работой, ни фермами. Свободная земля сама по себе привлекала сравнительно немногих, особенно в засушливом регионе за 100-м меридианом. В 1890 году в Миссисипи было больше ферм, чем в одиннадцати дальнезападных штатах и территориях вместе взятых, а в Огайо - в два раза больше, хотя эти одиннадцать штатов занимали примерно 40 процентов всей территории страны. Число ферм, достигшее 61 000 в 1886 году, неуклонно падало до 1892 года. В 1892-1894 годах их число выросло, а затем достигло плато, после чего упало до 33 000 в 1897 году. Приусадебное хозяйство упало в 1890-х годах по той же причине, что и иммиграция: из-за экономической депрессии. Иммиграция, которая составляла 644 000 человек в 1892 году, сократилась до 244 000 человек в 1897 году, когда, по оценкам, 139 000 иммигрантов вернулись домой.37

Коксеиты утверждали, что засушливый и малонаселенный Запад не будет орошаться без государственных программ и государственной помощи. Без ирригации Запад нельзя было бы возделывать. Дождь не следовал за плугом. Бум частного финансирования ирригации на Западе в период с 1887 по 1893 год обернулся крахом. Для ирригации требовался капитал, который частные инвесторы не хотели предоставлять, но с федеральной помощью орошаемое земледелие стало возможным.38

Ирригация также требовала сохранения горных лесов, чтобы сохранить зимний снежный покров и постепенно спустить весенний талый снег. Администрация Гаррисона предусмотрела создание федеральных лесных резервов в законе, на который в то время никто не обратил внимания: в Законе об общих изменениях 1891 года, который был принят как попытка реформировать печально известные коррумпированные законы о культуре лесозаготовок и о пустынных землях. Уроженец Пруссии Бернхард Фернов, глава отдела лесного хозяйства Министерства сельского хозяйства США, выступал за принятие лесоводческих положений этого закона, но он понимал, что одного законодательства недостаточно. Для успешного управления необходим административный потенциал. Даже администрация Кливленда спокойно признавала это, санкционировав в 1888 году гидрографические исследования, предполагавшие федеральное финансирование. Однако Закон Кери от 1894 года использовал старую методику земельных грантов штатам для финансирования ирригационных проектов. Фрэнсис Ньюлендс, конгрессмен от штата Невада, который впоследствии станет спонсором закона о федеральном финансировании мелиорации, в начале 1890-х годов стал активно работать в Национальной ирригационной службе. Юридическая структура программы Коксита уже потихоньку формировалась на Западе. Коммонвейлеры были более прозорливы, чем их критики, и лучше понимали, что на самом деле происходит на засушливых землях.39

К моменту выборов 1894 года условия 1892 года резко изменились на противоположные. Старая Демократическая партия была тяжело ранена везде, кроме Юга, - жертва депрессии, собственной беспечности, местной коррупции и неактуальности. Даже на Юге оставалось неясным, сохранят ли Бурбоны контроль над партией и сохранит ли она верность сельских белых. Популисты все еще надеялись вытеснить демократов и добиться тех успехов, которые ускользнули от них в 1892 году.40

Республиканцы рассчитывали получить контроль над Конгрессом в 1894 году, и их перспективы выглядели многообещающе. Многие ведущие демократы отказались баллотироваться в 1894 году. Те, кто все же выдвинул свою кандидатуру, например, губернатор-антимонополист Джон Питер Альтгельд из Иллинойса, просил избирателей различать антимонопольных демократов, которых он уподоблял апостолам, и Кливленда, который, конечно же, был Иудой. Маккинли, готовясь к президентской гонке в 1896 году, широко агитировал за кандидатов-республиканцев. Он и другие ораторы-республиканцы говорили о неспособности демократов управлять страной.41

В 1894 году избирательный маятник совершил еще одно резкое колебание, характерное для той эпохи. Демократы потеряли 125 мест, республиканцы получили 130. Двадцать четыре штата не прислали в Конгресс ни одного демократа; еще шесть - по одному. Единственный конгрессмен-демократ представлял всю Новую Англию: Джон Ф. Фицджеральд, ставший дедом Джона Ф. Кеннеди. Даже Юг послал в Конгресс несколько республиканцев. Республиканцы также получили контроль над Сенатом - 44-34.42

Популисты снова испытали разочарование. Они увеличили количество голосов по стране на 42 % и, благодаря Юджину Дебсу, добились определенных успехов среди рабочих, но избрали только девять конгрессменов и четырех сенаторов. Многие из их знаменитостей проиграли: Игнатиус Доннелли в Миннесоте, губернатор Дэвис Х. Уэйт в Колорадо и Том Уотсон в Джорджии. Штаты, в которых популисты победили в 1892 году, - Канзас, Колорадо, Айдахо и

Северная Дакота перешла на сторону республиканцев. Недовольные