горящие ненавистью, буравили меня, и захотелось куда-нибудь поскорее уйти, лишь бы скрыться от этого взгляда. Прободенные приплюснутые носы, казалось, вот-вот выдуют струи горячего пара. Но самым грозным, что внушало первобытный трепет, были рога на их головах. Глядя на это чудовищное оружие, я нисколько не сомневался во всех тех историях о пронзëнных насквозь людях.

Потрясённый видом бесов, я не сразу заметил, что каждый держал по АК-47. И пусть в их руках автоматы выглядели игрушечными, я чертовски сильно захотел заполучить такой же. Вот только кто бы мне дал такую прелесть.

Бесы открыли двери. В нос мне сразу ударил сильный запах озона и едва не оглушил рёв, похожий на гул трансформатора, но несравненно более громкий. Я слышал его давно, с самой окраины, но теперь он стал едва стерпимым. Яркий свет, что был за дверями, заставил зажмуриться, но к нему я быстро привык. Сделал шаг внутрь вслед за Иннокентием, до конца не понимая, что вижу перед собой.

Это помещение нельзя было назвать комнатой или залом. Пещерой, наверное, но я не видел, где она кончается. Гигантский вихрь крутился передо мной. Неисчислимое множество мелких чёрных частиц с умопомрачительной скорость носились по кругу и рождали в своих недрах молнии и свет. Поражала эта грандиозность, но ещё больше поражал гул. Беспрерывный, заполнивший всё и не оставивший кроме себя ни звука.

Я взглянул на Иннокентия и поразился, насколько счастливым он выглядел. Словно весь смысл жизни его был в созерцании вихря.

Я не понимал многое, если не всё, но самым важным вопросом был: как же услышать слова Главного, если здесь так шумно. Как ответить ему, если нельзя говорить?

— Не волнуйся, Константин, мне не нужны слова, чтобы тебя понять, — прозвучал в моей голове бесцветный голос. Он растягивал слова, произносил их со странным акцентом и точно не был рождён моим воображением.

Я попытался ответить так же просто подумав:

— Так ты и есть Главный?

— Можно назвать меня так, если тебе удобнее. Это не имеет значения.

— Зачем я тебе понадобился?

— Чтобы я мог узнать тебя, конечно. Ты интересный человек, не похожий на всех, но заблудившийся сильнее многих.

— Да уж, заблудился, не то слово. Мне бы на Землю вернуться.

— Нет, я не об этом. Ты амбициозен и на многое способен, но куда идти не знаешь.

— В смысле? У меня на Земле было всё, что я хотел. Деньги, женщины, уважение.

— И как же ты получил это? Разве сердце твоё окаменело по твоей воле?

— Вполне, да. Какие правила, такие и игроки. Что не так?

— А я вижу боль в тебе. Ты так глубоко похоронил её, так упорно не вспоминал о ней, но всё же она никуда не делась. Боль не даст тебе покоя, как бы ты не обманывался.

— Не-не-не, погоди! Меня на Земле абсолютно всё устраивало. О какой ещё боли ты говоришь?

— Тогда почему ты всегда был один? Разве не оттого, что боялся своего уродства? Боялся, что не сможешь давать, привыкнув только брать.

— Просто не хотел. Есть проститутки, а мне большего и не надо.

— Ты пытаешься обмануть меня, но забываешь, что я вижу тебя насквозь. Ты пытаешься обмануть себя, но забываешь, что правда всё равно существует.

— Ладно, думай, что хочешь, — не стал я продолжать спор. — Ты пригласил меня только ради этого?

— Нет, но ты ещё слишком запутан в предрассудках, чтобы понять мои слова.

— Значит, крепость я могу оставить себе? — воспользовался я моментом.

— Оставь, но большего я не прощу. Ты не знаешь этого мира, не видишь в людях людей. Оставь городам их хозяев и не вороши Свалку, если не хочешь, чтобы мир пошёл против тебя.

— Да я вроде и не собирался. Я б и крепость не брал, если бы они по-человечески со мной общались.

— И тем не менее, ты не долго думал перед ответом. Хватит, поумерь пыл. Покажи всё то, что можешь в своих двух городах и увидишь, как люди тебя полюбят.

— Ну конечно, полюбят они, как же. Им любые перемены поперёк горла.

— Потому что они боятся и не верят, что может быть лучше. Столько раз менялись хозяева, но каждый раз итог один. Докажи им, что они не правы.

— Зачем? Какое мне дело, что они там думают и во что верят? Не хотят и не надо.

— Потому что только так ты получишь самое желанного для себя. Почёт, уважение и сытую жизнь.

— Вообще-то, я больше всего хочу домой, на Землю. Кстати, ты с этим не можешь помочь?

— Нет. Это исключено.

— Почему? Там надо всего-то гигаватт с небольшим.

— Слишком много. Этот вопрос закрыт раз и навсегда.

— Ну просто великолепно, — огорчился я.

Ответ Главного мне показался слишком резким, чтобы быть правдой, вот только доказать это я не мог. Пришлось смириться и попытаться отыскать иные варианты.

— Иди и обдумай мои слова. Скоро ты поймёшь, насколько они верны, пусть сейчас и есть сомнения, — простился со мной Главный, и я почувствовал, что пора уходить.

Были ещё вещи, о которых я хотел спросить, но невидимая сила прогоняла меня прочь.

Глава 22

С трудом я дождался, когда наш автомобиль покинет город, и только тогда, будто вздохнув после долгой задержки дыхания, завалил вопросами Иннокентия. Спрашивал обо всём. О бесах, о странных постройках, о молчании и, конечно, о Главном. Кто он такой и откуда взялся, какую задачу выполняет. Повторял одно и то же не раз, переиначивая вопросы. Но Иннокентий на всё отвечал просто:

— Не знаю.

— Да как это так? — возмутился я наконец. — Он знает про нас всё, а вы не знаете ничего?

— То, что мне известно, существует лишь для меня. Если бы вы должны были узнать ответ на один из своих вопросов, то сам Главный бы дал его вам.

— Но он прогнал меня быстрее, чем я рот успел открыть! Ну, в смысле… Вы поняли. Я не успел бы даже спросить, чтобы он отказался отвечать.

— Главный знал, что вас интересует, но посчитал это не имеющим значением. Просто примите это как данное и смиритесь.

— Бред какой-то. И вот его все бояться? — вырвалось у меня небрежное замечание.

Иннокентий напрягся и глянул на меня, как на врага народа.

— Я никогда не говорил, что его боятся, — процедил он сквозь зубы.

— А что тогда? Почему все при упоминание о нём пугаются, будто их расстреляют за любое неверное слово?

— Это не так. Вы хотите видеть страх в людях, но