Шрифт:
Закладка:
— Не трогай! — предостерег я и опустился перед конструкцией на колени.
«Красивые штучки» были плоскими полосатыми камешками размером с ладошку. Продольные полоски были самых разных оттенков — красные, зеленые, фиолетовые. Синих вроде не было. Еще имелся странный эффект, иногда вдоль полосок будто бы пробегали искорки.
— Это что-то опасное? — спросила Женя.
— Вроде нет, — я решился коснуться одного из камешков пальцем. Он был теплый и как будто немного упругий. Поверхность бархатистая. Никаким током меня не дернуло. И не обожгло. Это, конечно, ничего не значило, яд может быть и медленно действующим. Или вообще радиация. Но с другой стороны, если все время шарахаться от нового, то какие же мы исследователи?
Я решительно взял один «полосатик» в руку. Подержал его на ладони. Осмотрел со всех сторон. Фиолетово-зеленая штучка приятно грела. Глядя на меня, Женя схватила другой камешек.
— А может это была какая-то часть мемориала? — предположила она, крутя находку в руках.
— Да не, как-то чужеродно выглядит, — я подумал и сунул еще пару плоских полосатых грелок себе в карманы. — Ладно, потопали к выходу.
— Так мы же еще должны работать, разве нет? — Женя удивленно приподняла брови.
— Можем работать, а не должны, — уточнил я. — «Тридцать вторая» каждый раз отмеряет разное время, но это значит всего лишь, что выйти нам нужно не позже, иначе будут проблемы.
Я подхватил мешок с вяло шевелящимися брыками, и мы направились обратно к шлюзу.
Уже на подходе к кают-компании я услышал бодрый ржач и громкие голоса. Ну, понятно. Те, кто быстрее приняли душ и перевели дух, собрались там и делятся героическими подробностями сегодняшнего рейда.
—…а там брык! С годовалую свинью размером! — рассказывал Папай. — Без шансов вообще. Но Лада закусилась. Говорит, возьмем! А я говорю, что он же в мешок не влезет… В общем, с третьего раза только подобрались вплотную. Пытаюсь накинуть мешок, тут он мне как поддаст!
— Что-то я не помню среди вашей добычи такого монстра, — иронично обронила Светка.
— Да подожди ты! — отмахнулся Папай. — Сначала историю дослушай…
— Привет! — не останавливаясь на пороге я прошел в уютный полумрак, пахнущий свежими булочками и имбирным напитком. Плюхнулся в свободное кресло рядом с Женей.
— Сто раз уже слушали твои байки про брыки, — Светка хихикнула. — Лучше у новеньких спросить, как впечатления. — Тебе ведь Женя зовут, да? Как у вас все прошло? Много синяков?
— Терпимо, — слабо улыбнулась она. — Паутины были страшнее брыков.
— Какие еще паутины? — нахмурилась Лада.
— Ну… Такие большие, с красными каплями… — Женя засмущалась. — Шипами стреляли…
— До третьей вешки не должно было быть никаких паутин! — Лада встала со своего кресла и подошла к девушке. — Дай-ка посмотреть твою плюшку!
— Так у меня же ее нет, — Женя пожала плечами.
— Ах да, точно! — Лада кивнула. — Ты с кем была в паре?
— С Климом, — Женя кивнула на меня. Я задрал запястье и протянул Ладе руку. Та потыкала в экран и нахмурилась еще больше.
— Странно, — она почесала свою лысую макушку. — Раньше они не попадались раньше четвертой. Да и вообще их быть не должно было в этом секторе…
— Ты же вроде сама говорила, что лучше не запоминать никаких правил, — сказал я и отобрал у нее свою руку с плюшкой. — Зато мы полосатики нашли.
— Что нашли? — спросил Папай, но головы всех повернулись к нам одновременно.
— Вот такие штуки, не знаю, что это, — я вытащил из кармана фиолетово-зеленую штуку. — Что вы все так на меня уставились?
Глава 17
Кто верит, тот всегда остаётся в дураках.
Полосатый камешек переходил из рук в руки. Мои коллеги поцокивали языками и качали головами, как китайские болванчики. Кто-то даже попробовал камешек на зуб. И у всех на лицах было такое странное выражение… Нечто среднее между завистью и детским восторгом.
— Так скажет мне кто-нибудь, что происходит? — настойчиво переспросил я.
— Ну… Кроме того, что ты нарушил все мыслимые правила, не сдав в шлюзе свою находку… — с долей язвительности протянула Лада.
— Да толку сдавать-то? — усмехнулся Папай.
— Может это все пустые байки, — Лада дернула плечом.
— Так мы как раз можем это проверить! — Папай подмигнул мне и подбросил плоскую полосатую гальку на руке как монету. — Слушай, Клим, выйди сейчас на улицу… Прогуляйся до волейбольной площадки, скажем…
— Не понял… — нахмурился я.
— Не спрашивай, так надо, — он сжал камень в кулаке. — Это научный эксперимент!
— Ладно, — я пожал плечами, посмотрел на Женьку. Она ответила мне удивленным же взглядом. Я встал со своего места и под заинтересованное молчание направился к выходу. Открыл внешнюю дверь. Поежился. Надо было что-то накинуть все-таки. Погода совсем испортилась, с неба сыпалась острая снежная крупа. Острыми ледяными иголочками впивалась в кожу. Промозглый ветер забирался под рубашку. Руки моментально замерзли. Я зажал их под мышками и зашагал по диагональной тропинке к деревьям. Быстро перешел на бег, идти пешком было холодно.
Домчал до площадки. Остановился у натянутой через нее сетки. Попрыгал, похлопал себя по бокам. Долго мне тут находиться надо, интересно?
Хм… А это еще что?
Я почувствовал в заднем кармане штанов какое-то шевеление. Сунул туда руку, нащупал бархатистую поверхность. Вытащил фиолетово-зеленый полосатый камешек. Похлопал глазами недоуменно. Он же был у Папая, как он здесь оказался?
Порыв ветра швырнул мне в лицо горсть ледяной крупы.
Твою мать…
Я рванул обратно к корпусу. Сжав теплый «полосатик» в руке. Пальцы сразу согрелись.
Интересное дело. Это как неразменный пятак, получается?
Влетел обратно в кают-компанию, чуть запыхавшись. Продемонстрировал «полосатик» всем.
— Вот видишь, никакие не враки! — Папай оскалился в радостной улыбке. Лада посмотрела на меня исподлобья и отвернулась.
— Типа, ни отдать, ни потерять я эту штуку не могу, да? — спросил я.
— Раз на этот счет не врали, значит и про все остальное может быть правда… — задумчиво проговорил парень из самого темного угла. Один из «Крабов».
Тут все заговорили разом. Каждый торопился вывалить свою версию байки про «полосатики». Из всего этого гвалта мне удалось вычленить несколько моментов. Такие штуки находили в самом начале практически все, кто заходил в «тридцать вторую». Их попытались изъять, чтобы изучить, но получалось очень так себе — как только владелец камешка отходил от него на некое расстояние, «полосатик» волшебным образом телепортировался обратно к нему. Это свойство тут же кинулись исследовать, выяснили, что радиус действия в каждом случае разный, у одного человека он около трех метров, у некоторых других больше. Но в целом — километр максимум. Причем долго он с собой так экспериментировать не давал — где-то на третьем отъеме у владельца начинала сбоить измерительная техника, иногда очень опасно сбоить, до полной поломки без возможности восстановления. Кроме этого, «полосатики» предупреждали своего владельца о смертельной опасности. А в случае смерти — камень просто чернел и превращался в кусок обычного каменного угля.
Из недоказанных свойств, проходящих по разряду «байки» были особые способности, которые «полосатики» давали своим владельцам. Типа возможности связываться с другими владельцами «полосатиков», но только на территории «тридцать второй». Пугалочка, связанная с ними, тоже была. Никого из тех, кто их нашел, в настоящий момент не осталось в живых.
— Летяга про них точно больше знает, — сказал Папай. — С ним поболтай, он тебе такого понарасскажет.
— И не говори никому из начальства, — посоветовал тот самый парень из «Крабов».
— Почему? — спросил я. Хм, а ведь реально странно. Мы с Женькой когда вышли из «тридцать второй», то сдали дисциплинированно свой урожай брыков, а про эти «полосатики» синхронно промолчали. Даже в голову ведь не пришло их сдавать. Будто это была не находка, имеющая научное значение, а что-то такое… Такое… В инструкции черным по белому сказано, что носить при себе что-то из «тридцать второй» категорически запрещено. Что весь «хабар» подлежит учету и контролю. И это было так же незыблемо, как и «синее — не трогать». Это правило знали не только те, кто здесь работает, но и вообще все. Про это говорилось вслух, про это писали в книгах, газетах и журналах. Везде, где хоть как-то упоминалась наша работа. Мол, все находки проходят тщательное обследование на предмет
