За что? — рассмеялась подруга. — Там же не юнцы собрались. Они бюстье не видели? И некрасивых там не висело, все от Мартинс, даже у твоей поварихи.

Вообще да, все носят то, что сшила Кора. Хоть за это не стыдно, там правда все очень красивое. Кухню, что ли, навестить, забрать имущество.

В коридорах мелькнул знакомый силуэт. Интересно, он что здесь делает? Он же не придворный.

Я свистнула подружке и прижалась к стенке. Пока не хочу, чтобы он меня обнаружил.

Что же забыл Омер де Гринберг в замке?

Тот неспешно шел по коридору, где находились кабинеты особо приближенных Его Величества.

Эх, во мне погиб шпион. Я глазами просигналила оборотнице, что последую за ним. А она пусть поступает как хочет. Но Кора мне все-таки сестра: изогнула бровки, выдохнула, но взглядом обозначила — пойду с тобой. Вот она, женская дружба. Если надо, она мне и в суде подпоет, что это де Гринберг на нас напал, даже если мы первые начнем.

Наш преследуемый скрылся в кабинете Милира.

Я медленно дошла до двери дознавателя и прижалась к ней ухом. То же самое сотворила подружка.

— Не рад вас видеть, — услышала грозный голос Милира.

— Меня это не должно волновать, — а это походу де Гринберг.

— С чем пожаловали?

— Что за слухи о нелепой смерти участницы? Может, стоит посоветовать распустить отбор?

— Вам-то какое дело?

— В отборе моя дочь!

— Я прилагаю все усилия для обеспечения безопасности девушек!

— Плохо прилагаете! Что может значить — «выпала из окна по неосторожности»?

— Вероятно, вам лучше знать, Дес де Гринберг. У вас же все-таки дочь.

— Может, и так, — голос за дверью накалялся. — Вам следует лучше следить за девушками.

— Я принимаю во внимание ваши слова, потому что вы отец, — спокойным голосом отвечал Милир, — но имейте в виду — я и за вами слежу.

— Это больше честь, чем обида, — презрительно вякал де Гринберг, — такой ученый дракон допустил смерть несмышленой десы. Правду говорят, что вы позволили герцогу умереть?

Вот это да! Что могло случится с Бастианом? В аристократии только два герцога, и знаем мы только о младшем Миртеороне.

— Вы бы услышали, если бы ректор академии нас покинул?

— Не сомневаюсь.

Так, на этой ноте надо откланиваться от двери. Собеседники явно друг другу не нравились, и через пару секунд уже может распахнуться дверь.

Мы с Коралиной очень тихо двинулись назад.

Вовремя. Дверь действительно распахнулась. А если бы мы до сих пор к ней прижимались, нам бы знатно по ушам прилетело.

— Десы де Мартинс и де Риверс, — развел руками обрадованный де Гринберг, — очень рад вас видеть.

— А мы-то как рады, — скрывая досаду, улыбнулась я.

Ну хоть за подслушиванием не спалились.

А нет, спалились. По лицу дознавателя было видно, что он все знал, позволил, и потом еще припомнит. И это поняла не только я, но и Кора, которая поджала губы, потом демонстративно зевнула и сообщила:

— Прошу меня простить, но сказывается вчерашнее похме… вчерашняя усталость, — закончила она чинно, — пойду готовиться ко сну.

Мне в руку вцепился аристократ-воздыхатель.

— А Вы, деса де Риверс, не хотите ли со мной пройтись?

— Можно, — вздохнула я, — только недолго.

— Любая прогулка с вами кажется недолгой.

Бу-э! Меня стошнит от таких речей. Что за день? Хотя это, видимо, в награду мне за хорошо проведенный вчерашний вечер.

— Вы кажетесь уставшей. Это не оттого, что император вывез вас к побережью?

— А вы откуда все знаете? — с ехидцей спросила я.

— Трудно было не заметить.

— Да, император немного потерял голову, — я пожала плечами, — но нам многое нужно было обсудить, а во дворце с этим трудности, все-таки он монарх.

— Вы так о нем печетесь.

— Я пекусь об отборе, — твердо ответила я.

— Я все так же хотел бы просить вас о том, чтобы срезать Ольнею на отборе, — перешел в наступление мой собеседник.

Мы шли долго. Я обдумывала свой ответ. Де Гринберг с любопытством посматривал на меня, но тоже молчал.

— Может, вам показалось, — елейный голосом начала я, — но срезать девушек я не могу. Ольнея — одна из идеальных кандидаток. Если вы так хотите ее проигрыша, зачем отправили?

— Я не хотел, она сама настояла, — снисходительно отвечал граф. — С одной стороны, она и правда, может стать впечатляющей императрицей. Все данные для этого есть.

Я подтвердила.

— Да, все.

— С другой стороны, моя дочь выросла в атмосфере бесконечной любви и баловства, не уверен, что она смирится с наличием гарема.

— Да, — рассеянно сказала я, представляя девушку своей императрицей, и увиденное мне не нравилось, — скорее всего, не смирится. Простите, Ваше Сиятельство, — я даже поклонилась, — я устала и хотела бы остаток дня отдохнуть.

— Конечно, деса де Риверс, я всегда рад услужить такой женщине, как вы, — он тоже ответил мне поклоном.

На этом мы разошлись.

В своих покоях я ходила из стороны в сторону под храп фамильяра.

Великая Мира, я же ревную. Ревную Ревенера Первого. Как устраивать отбор, когда я явно влюблена? Это ведь не просто симпатия. Я такое сама чувствую. Этот отбор. Ведь постоянно ловлю себя на мысли, что отношусь к этому несерьезно.

Я воспользовалась даром, пытаясь присмотреться к себе. Увидела неясный магический след.

Значит, Мира, суженый у меня есть, но ты его мне не покажешь. И кто из нас ведьма, богиня?

Глава 8

Лучшее лекарство от похмелья, тревожных мыслей и возможной влюбленности — здоровый сладкий сон.

На ужин к императору меня не позвали, что несколько обескуражило, но, так или иначе, в тот день я с ним достаточно много общалась.

Проснувшись, я неспешно собиралась к завтраку, делая едкие замечания своему фамильяру, который вчерашний день провел, не вылезая из моей постели, настолько ему было плохо.

— Великая Мира, — ворчал Герман, — мне вчера было так стыдно. Как вспомню, что видели монарх и его приближенные…