решать их жалкие судьбы. Прошу всех граждан с пониманием отнестись к временному ущемлению свобод и жесткой цензуре. Как только само общество станет непримиримым борцом с терроризмом, свободы начнут возвращаться к народу. С нами Бог! Победа будет за нами!

6 марта 1880 года. Санкт-Петербург

Часть вторая

Правь, Британия, морями!

Огонь, женщина и море – три бедствия.

Эзоп

Глава первая

Дан приказ ему… На Балтику!

Во флоте Карла II были джентльмены и моряки, но моряки не были джентльменами, а джентльмены – моряками.

Томас Маколей

Окраина Лондона. 11 декабря 1879 года

Адмирал Горнби

Заканчивался 1879 год. Зима в Лондоне выдалась весьма холодной, а страшный мороз сопровождался, как это часто бывает, хлебными бунтами. Появляться на улицах стало небезопасно, даже в тех районах столицы, где проживали зажиточные и даже богатые горожане, ибо везде ощущался сильнейший дух наступившего бедствия. Стужа, заполонившая Лондон, ухитрялась проникать и в лачуги бедняков, и в особняки аристократов. А посему пили все и помногу, алкоголь властвовал над поступками людей. А посему дух бедствия обильно отдавал сивушными маслами. Очень часто любые, самые пустяковые ссоры заканчивались потасовками, в коих благородные эсквайры и джентльмены пускали в ход трости, а те, кого в Англии именовали кокни[15], предпочитали обходиться ножами. А потом, в декабре явился туман, который на четыре месяца заполнил собою все пространство Лондона и поднялся вверх на высоту, превышающую двести футов. Он был желтого цвета, напоминающий гороховый суп, и бывали моменты, когда останавливалось уличное движение, а люди начинали задыхаться, ибо нечем было дышать, а иные заканчивали свой земной путь, упав в Темзу, в доки или каналы.

Но были и те, кто довольно потирал руки в предвкушении получения новых заказов, а следовательно, и пополнения содержимого своего кошелька. Речь идет о той категории людей, которые зарабатывали на жизнь организацией похорон и именовались в Британии «undertaker», сиречь гробовщиками. Когда наступил 1880 год и январь сменился февралем, а туман явно не собирался рассеиваться, стали распространяться слухи о предстоящих переменах, несущих несчастья. А кое-кто даже клялся, что в Девоншире, в усадьбе Баклэнд-Эбби слышали дробь барабана сэра Френсиса Дрейка, что могло предвещать скорую войну или иные напасти для королевства. Как ни странно, но в данном случае сии слухи были недалеки от истины. Британия действительно находилась на пороге перемен, а вот, в какую сторону ветер удачи повернет корабль империи, зависело от того решения, которое должны были принять два человека, с чьим мнением считалась сама королева Виктория. Речь шла о премьер-министре Бенджамине Дизраэли графе Биконсфильде и министре иностранных дел маркизе Солсбери. Для обеспечения секретности место проведения сего рандеву выбрали за пределами Лондона, тем паче что их домашние врачи настоятельно рекомендовали покинуть столицу на время тумана. Загородный дом, где они собрались, принадлежал их общему другу, был построен совсем недавно, и на всех этапах работ от закладывания фундамента и до укладки черепицы за рабочими очень тщательно наблюдали. Сей контроль потребовался, дабы по чьему-то разгильдяйству или злому умыслу в стенах не появились отверстия, позволяющие подслушивать разговоры. В общем, это было идеальное место для проведения конфиденциальных переговоров, содержание коих до определенного времени не следовало знать не только большинству министров, но и даже самой королеве. А вот лондонские дворцы и особняки дать подобную гарантию не могли. В их стенах, которые насквозь были пропитаны ужасом, предсмертными стонами, злом и коварством, в общем всем тем, что составляет истинную сущность Британии, при желании можно было обнаружить не только отверстия для слухачей, но и замурованные скелеты.

Несмотря на то, что предстояло обсудить некую операцию на море, коя должна была представлять собой демонстрацию силы, первого лорда адмиралтейства на эту встречу не пригласили. Ибо Уильям Генри Смит был не только типичной сухопутной крысой, но и вообще не имел никакого опыта или познаний в военной сфере. А после того, как 25 ноября 1878 года за океаном в городе Бостон состоялась любительская премьера написанной в Великобритании комической оперы «H. M. S. Pinafore; or, The Lass That Loved a Sailor»[16], его деловой репутации пришел конец. Ибо именно он стал прототипом одного из главных персонажей «сэра Джозефа», первого лорда Адмиралтейства, чья ария неизменно вызывала гомерический хохот публики. Теперь над ним смеялись не только в Британии, но и в его бывшей колонии. Да и сама королева Виктория, прослушав как-то эту оперу, изволила улыбаться и благосклонно отозвалась о музыке и либретто. А посему премьер-министр и глава Форин-офис сочли возможным пригласить на эту встречу командующего флотом Средиземного моря полного адмирала Джеффри Томаса Фиппса Горнби.

Выбор был не случаен. И теперь ожидая прибытия сэра Джеффри, оба почтенных политика еще раз просматривали его жизнеописание, скрупулезно составленное опытными канцеляристами. И если опустить витиеватые обороты, так любимые чиновниками, то достоинства адмирала состояли в следующем. Это был настоящий морской волк, коего заслуженно считали равным самому Нельсону. Он умел учиться сам и учил своих подчиненных, еще в детстве показал недюжинные способности к математике. Командуя эскадрой на Средиземном море, вице-адмирал Горнби сумел решительно подавить попытку бунта на броненосцах «Александрия» и «Ахиллес» и, что было еще труднее, приструнил проворовавшихся интендантов, поставляющих на корабли его эскадры негодное продовольствие. Он добился, что опытные старшины перестали увольняться на сушу и продолжали морскую службу.

Почувствовав заботу о подчиненных, матросы с явной симпатией именовали сэра Горнби прозвищем, кое он получил еще в бытность флаг-капитаном: «дядя Джефф». Немаловажно, что адмирал обладал талантом настоящего дипломата. Именно он в июне 1859 года предотвратил войну между Великобританией и САСШ. Несмотря на смехотворный и ничтожный повод, когда в результате ссоры американского и английского поселенца на острове были застрелены собака и свинья, обе страны были готовы сцепиться в смертельной схватке. Комедия была готова превратиться в трагедию. К концу августа в земляных укреплениях, ощетинившихся четырнадцатью пушками, засело четыреста солдат янки. А возле острова встали на якорь пять британских кораблей, на которых было почти две тысячи моряков, морских пехотинцев, артиллеристов и саперов. Несмотря на подавляющее превосходство в силах, капитан Горнби не торопился отдавать приказ об атаке. Хотя некоторые из его офицеров намекали, что есть реальная возможность поквитаться с бывшими колонистами, которые победили своих кузенов в недавней войне. Но в душе будущего адмирала дипломат победил военного, что позволило дождаться разрешения конфликта на достаточно высоком уровне.

Обладая