— Привет, — сухо говорит Майк.

— Привет, — отвечает Лиам, берет книгу, которую читал Майк и кладет ее на кофейный столик, к счастью, не закрывая. К счастью — потому что чтиво такое же скучное, как дрочка на сухую, и Майк сомневается, что сможет найти место, на котором остановился, если все же захочет дочитать.

— Привет, — еще раз произносит Лиам, целуя Майка в уголок рта.

— Я абсолютно уверен, что уже ответил…

— Да, но у тебя ведь есть время для минета, верно?

— Мне кажется, это вопрос с подвохом, — отвечает Майк.

— Перестань быть подозрительным и вытащи свой член, — ворчит Лиам, и Майк понимает, что он согласен. Он может побаловать пацана оральным сексом.

***

Майк не торопится, как и обещал. Честно, Майк любит не торопиться. Майк не отказался бы от быстрых грязных кувырканий, но всему свое время, и если оно у него есть, то он этим воспользуется.

Сегодня время у них есть. Игр нет, а рейс в Калифорнию во второй половине дня, так что они могут лечь попозже. Ранее был матч, и в Майке все еще гудит адреналин. Они проиграли, но большой опыт научил Майка не приносить работу домой, иначе потеряешь голову, и не в хорошем смысле. Лиам еще не научился отмахиваться от неудач команды, и эти ночи были потерянными — ночи, когда пацан просит то, с чем не в состоянии справиться, да и не должен, только после хмурится, как ребенок, лишенный мороженого. Но сегодня он не добьется своего. Сегодня шоу Майка.

— Отвяжи меня или трахни уже, наконец, — канючит Лиам, слишком властно для человека, у которого три пальца в заднице. — Желательно до того, как я засну.

— Ага, — соглашается Майк, наблюдая, как дергается мышца на бедре пацана, когда проводит большим пальцем по головке напряженного члена. — То-то ты сейчас выглядишь очень скучающим.

Майк, несмотря на то что обычно не возражает против гибкого и гудящего эндорфинами Лиама, когда погружается в него, сегодня такого Лиама не хочет. Он хочет, чтобы пацан горел от возбуждения, как в лихорадке, чтобы каждый нерв пел, а каждый мускул дрожал в напряжении. Во время пост-оргазмического секса нужно быть нежным, убедиться, что не даст больше, чем смогут выдержать сверхчувствительные нервы, а Майк не уверен, что в состоянии сегодня быть нежным. Несмотря на все, что он сказал, не уверен, что у него сейчас все в порядке с головой… Эти недели ожидания, медленного закипания превратились во что-то слишком большое, что невозможно забыть и легко отпустить.

— Как ты хочешь это сделать?

— Решай сам, как ты хочешь меня, — отвечает Лиам, нелепо хлопая ресницами, но, в конце концов, переворачивается в молчаливом ответе. Встает на четвереньки, и так уж случилось, что Майк хочет именно так.

Странно скользить рукой по члену, на котором нет презерватива. Какой же Лиам маленький, чертовски ненасытный бесенок. Майк всего несколько недель назад поставил его на колени и взял, шлепая по ягодицам, пока тот не зарыдал. А еще за какое-то время до этого он отделался «легким» прикосновением жалящих рук, впившихся в него с такой силой, что остались синяки. Что касается того, чем они занимаются сейчас — вроде ничего особенного, но действует на Майка так, как никогда и ничто ранее.

Он прижимается губами к покрасневшему плечу Лиама, направляя себя внутрь, но мальчишка успевает нетерпеливо сказать: «Поторопись, черт возьми» — и давится быстрым вдохом, пока Майк втягивает свой собственный глоток кислорода.

Разница не столько в самом ощущении. Майк теперь может подтвердить, что каждый парень, который утверждал, что секс с презервативом неизмеримо хуже — лжет сквозь свои проклятые зубы. Лиам ощущается жарче, и Майк чувствует больше, но основная разница, как ни крути, в голове.

Конечно, не значит, что ничуть не отличается. Отличается. Потому что каждый толчок бедер — знак того, что Лиам принадлежит ему и никому другому; он для его прикосновений, для его воли, и только Майк может попробовать его вкус. Да, это не будет длиться вечно, но для него сейчас — это единственная истина.

Все по-другому, потому что Лиам говорит напряженно и резко: «Я, блядь, чувствую тебя», он говорил так и раньше.

Это бы стало проблемой, если бы Лиам не чувствовал его (что означало у Майка размер не тот), но эти слова заставляют двигать бедрами в рванном темпе, впиваясь пальцами в бедра Лиама, сдерживаясь из последних сил.

По-другому, потому что Майк не может перестать думать о том, чтобы оставить след не на красивой, чувствительной коже Лиама, как он делал много раз, а внутри. В итоге Лиам заснет с членом Майка глубоко внутри задницы.

Майк долго не продержится: тугой влажный жар Лиама, задыхающиеся выдохи, звук влажных шлепков — и кожа, просто кожа, и ничего между ними. К счастью, Майку удается дотянуться до члена Лиама, но едва дотрагивается, как тот задницей крепко сжимает его член, стонет в подушку, бормоча красивые и ласковые слова. Слова, которые Майк хочет поглотить полностью.

После Лиам не в себе. Он всегда немного не в себе после того, как кончает — или после того, как кончает Майк, потому что Лиам вечно жадный, и преодолевает посторгазменную лень в гребаную секунду, если можно получить еще один оргазм. Лиам удовлетворенно мурлычет, пока Майк лениво проводит рукой по вспотевшему изгибу позвоночника. Когда рука скользит ниже, Лиам втягивает бедра.

— Серьезно? — удивленно спрашивает Майк.

— Ты еще не сделал свою работу до конца, — отвечает Лиам.

Майк достаточно сильно шлепает Лиама по ягодице, а тот просто раздвигает ноги. Его анус скользкий от смазки, спермы, немного красный, Майк трет большим пальцем ободок. Вход должен быть чувствительным, нет, сверхчувствительным, но Лиам всегда толкается навстречу Майку, а не от него. Майк засовывает большой палец, наблюдая, как его сперма вытекает из Лиама. Это самое сексуальное, что он когда-либо видел. А с тех пор, как грязный ум и невероятная задница Лиама Фитцджеральда вошли в его жизнь, у Майка есть из чего выбрать.

— Ты чертовски порочный, — шепчет Майк. — Из тебя вытекает моя сперма.

— А ты сделай так, чтобы она осталась внутри, — бормочет Лиам.

— Хочешь? — спрашивает Майк, и Лиам толкается задницей.

— Ты гребанный жадюга.

— Тебе нравится моя жадность, — возмущается Лиам немного самодовольно, и Майк готов спорить, но, честно говоря, он предпочел согласиться с ними обоими.

Майк ни за что не сможет поднять свой член, но Лиам — да. Его дыхание сбивается у рта Майка, пока тот пробирается пальцами внутрь. Это пóшло в лучшем смысле: хлюпанье смазки и спермы, горячий и влажный