— Благодарю за оказанную милость. Через двадцать четыре часа у вас будут первые ответы.

Особой радости от сохранения жизни в его ответе не чувствовалось. Только легкий, присущий самураю фатализм и непреклонная решимость выполнить приказ… или умереть, не дожидаясь очередного изгнания.

Он уже был ронином и повторять этот опыт не собирался.

Некоторое время Марк раздумывал, не перегнул ли он палку подобной угрозой. А потом решил, что так даже лучше. Теперь Имиси обязательно найдет ответы. Перевернет всю систему, но найдет.

— Можешь привлекать любых людей и использовать любые ресурсы. Мне важны скорость и ответы… И хватит таранить лбом пол! Свободен! Время пошло!

Глава 12 Первая путеводная нить

Опытные политики так искусно владеют языком, что иные проститутки обзавидуются.

(Марк Ортис де Фобос)

Система Игнис.

Планета Иво.

328 день 567 года Потери Терры.

— Выглядишь отвратительно.

Хоть слова Марка и соответствовали ее собственным ощущениям, губы Аэллы дернулись в усмешке. Но затем лицо резанула острая боль от свежих швов. Она поморщилась и раздраженно зашипела.

— Как всегда, сама галантность. А ведь было время, когда я искренне верила в твое хорошее воспитание… белый рыцарь, — едко добавила она, напоминая про прежний цвет «Велеса».

Марк не стал просвещать первую супругу, что скаф был специально перекрашен в белый цвет, чтобы произвести на нее правильное впечатление в момент спасения из рук наемников. Нападение которых он сам же и организовал.

Люди так предсказуемы в своих поведенческих реакциях, что манипулировать ими зачастую просто скучно. Белый — хорошо, черный — плохо. Хотя, у тех же ханьцев и в Империи Тысячи звезд белый — цвет траура.

— Как ты себя чувствуешь? — уже более мягко с тревогой в голосе поинтересовался он. И в этот раз почти не играл. Аэлла стала важной частью выстраиваемой системы. Ее потеря была бы ему неприятна. Да и привык он как-то к дочери барона Корвуса. Джи тоже нужен раздражающий фактор, иначе она совсем заскучает со своими железками.

— Ровно так, как ты только что озвучил, — поморщилась Аэлла, не зная куда девать внезапно задрожавшие руки. Все произошло так внезапно и быстро, что она не успела испугаться. Страх пришел многим позже, когда она очнулась в вип-палате больницы. — Много погибших? — внезапно тихо спросила она. — Эти, — злой кивок в сторону дверей, за которой находилось целое отделение охраны, — мне ничего не говорят. Беспокоятся о самочувствии.

— Погиб только капитан Брин, — честно ответил Марк. Руки Аэллы вновь задрожали, но он накрыл ее ладони своей. Мягко сжал, заработав благодарный взгляд от девушки. — Еще двенадцать человек получили ранения. И у водителя твоего гравикара оно тяжелое. Но прогноз умеренно оптимистичный.

— Брин закрыл меня своим телом, — все так же тихо сказала Аэлла. Последнее, что она запомнила, была черная фигура главы ее охраны, на фоне яркой вспышки взрыва. — И он был первым-лейтенантом.

— Как консорт дома Орка, я присвоил ему своим указом новое звание.

Марк не стал добавлять «посмертно». Хоть первый-лейтенант Брин ему и не нравился, но свой долг, как главный телохранителей главы дома он выполнил до конца. Правда, телохранителю положено находится с охраняемым объектом в тяжелом скафе. А Брин использовал парадный мундир. Глупый щеголь! Но на этот счет с него уже спрашивают на небесах.

Аэлла внезапно поняла, как сейчас выглядит со стороны и смущенно повернулась к нему боком, пряча изуродованное свежими шрамами правую половину лица. Ничего критичного на взгляд Марка в них не было. Несколько косметических процедур в медицинской капсуле, когда раны затянутся, избавят ее от ненужных украшений. Но он предпочел тактично не заметить действий девушки.

— Кто?

Новый вопрос был задан таким же тихим голосом, но в нем чувствовалась скрытая угроза. И Марк только порадовался, что она адресована не ему.

— Не знаю. Пока не знаю! Меня тоже пытались убить — яд… — сообщил он, не вдаваясь в детали. Но заметил ее встревожено-вопросительный взгляд, и все же добавил: — Все в порядке, обошлось без жертв. Имиси уже работает, ищет ответы. Твоя СБ тоже подключилась к расследованию. Мы найдем исполнителей, а через них выйдем на заказчиков. А потом…

Глаза его мстительно сверкнули. Все эти мантры о прощении врагов всегда казались Марку полной глупостью. Врага можно простить только в одном случае — когда его мертвое тело на твоих глазах проходит кремацию, выбрасывают в открытый космос или закапывают в землю. А если это произошло не на твоих глазах или ты все еще не уверен в его смерти, то со всепрощением стоит повременить и поостеречься. Мало ли что…

* * *

— Убейте. Не знаю. Я больше ничего не знаю. Не знаю, — едва шевелясь, тихо шептали разбитые в кровь губы. Или все дело было в нескольких вырванных зубах? Верный своей эффективной методике допроса Псих поймал волну, и не особо церемонился с пленником. Психоблок у того оказался чудо как хорош, вот и не пришлось ограничиваться одним молотком, используя весь спектр подручных средств.

На случай возможных эксцессов, чтобы хрупкий человеческий организм не решил сбежать от боли самым радикальным способом, в допросной комнате дежурил медицинский дроид. А в соседней камере была смонтирована медицинская капсула.

Надо признать, раздетый догола, окровавленный и крепко привязанный к стулу пластиковыми стяжками человек выглядел жалко. Но никакой жалости Марк к нему не испытывал. Впрочем, как и гнева, злости или каких-либо иных чувств. Возможно, будь предатель кем-то из знакомых ему, пусть и шапочно, членов экипажа «Октавиана Августа», то все было бы иначе. А так… обычный старший техник одной из команд борьбы за живучесть.

Марк попытался вспомнить лицо пленника… Нет, даже если он встречал его на борту флагмана, то не обращал внимание. А скорее всего, подобных встреч просто не было. На «Октавиане» почти тысяча человек экипажа — всех не запомнишь.

— Так он пошел на это из-за долгов? — спросил он, отвернувшись от слегка затемненного пластикового окна допросной комнаты.

— Игроман, — доложил Имиси. Проведенные по горячим следам поиски принесли неплохой результат. Изначально никаких доказательств не было, но один из техников повел себя слишком странно. Сильно нервничал, а когда узнал, что покидать «Октавиан Август» запрещено, закатил настоящую истерику, стремясь попасть на борт челнока.

Остальное было делом Службы Безопасности, с которым она превосходно справилась.