быстро пролистал блокнот до конца, уже не надеясь обнаружить что-нибудь интересное, но оказалось, что самые последние страницы заполнены. На этот раз почерк был другой – беглый, трудночитаемый, явно мужской. Видимо, эти заметки оставил сам Лазерсон.

Сначала шли расчеты и формулы, снабженные малопонятными пояснениями. Иногда встречались приписки «показать расчеты Дмитриеву», «это нужно доработать» или «чертов Шуман!». Два листа оказались вырваны – остались только неровные клочки бумаги у самого корешка.

С увеличивающимся разочарованием Гончар пролистал исписанные скачущими каракулями страницы, и когда уже решил, что ничего интересного больше не найдет, наткнулся на более осмысленный текст.

Итак, мой «подарок» готов, – писал профессор, – я замаскировал его под банку с консервами (помогли знакомства на комбинате), осталось только испытать его в Зоне, но, думаю, все должно сработать как надо. На всякий случай я сжег те страницы, где подробно писал о синтезированном веществе и использованной технологии, чтобы никто не смог повторить то, что удалось мне. Это было сделано с одной-единственной целью для одного-единственного объекта. Нужно раз и навсегда покончить с этой мерзостью. Понятия не имею, что такое Аномалия, да и понимать не хочу, зато знаю, что ей не место на моей планете. Не думаю, что останусь жив, да это уже и не важно, главное, что эта инопланетная дрянь исчезнет. Если я о чем и жалею – так это о смерти Шумана. Я был вынужден его убить, у меня не было другого выхода. И дело даже не в том, что он продал мои наработки в Массачусетский технологический, где на их основе создали источник энергии. Он собирался помешать мне.

И приписка ниже: «Испытание в Зоне прошло успешно. Уточнил время задержки – у меня будет всего десять секунд… Хотя это уже неважно…»

Гончар повертел в руках банку «Кошерной курочки». Значит, это бомба? Ай да профессор! Получается, Лазерсон шел в Зону, чтобы уничтожить ее? Хотел отомстить за гибель любимой женщины? Кто бы мог подумать, что в этом совершенно безобидном с виду человечке накопилось столько ненависти.

Между последними страницами блокнота была вложена фотография. Симпатичная улыбающаяся девушка, длинные черные волосы, слегка раскосый разрез глаз, вздернутый носик. Так вот, значит, как выглядела Анита.

Печка давала совсем мало тепла, становилось прохладно.

Гончар поднялся.

– Пойду пошурую в подвале, может, найду еще брикеты торфа, – сказал он в спину Мартины, но она так и не оглянулась.

Прогулка по дому не дала ничего интересного, кроме торфа, разумеется. Когда он, нагруженный брикетами, вошел в кухню, Мартина воровато поставила его рюкзак на место.

– Что ты там искала? Могла бы спросить.

– Я спрашивала.

Олег вопросительно поднял брови.

– Подробная карта с указанием телепортов.

– И как, нашла?

– Нет.

Плохо искала или времени не хватило, хмыкнул про себя Олег. Лежит, родимая, в потайном отделении.

Он взглянул в окно (вроде немного стихло, но выходить еще опасно) и занялся печкой.

– Как же я ее ненавижу, – после долгого молчания сказала Мартина.

– Кого ее? – не понял Гончар.

– Зону.

– Так почему же согласилась на эту экспедицию?

– Это личное, – невнятно проворчала она. – А ты почему?

– Для ученого тут настоящий рай, сплошные тайны, – Олег сознательно говорил банальности, – а попасть невозможно. Международная экспедиция под эгидой ООН – это редкая удача.

И добавил про себя: «Та еще удача, когда все члены экспедиции – шпионы или что похуже».

– Мне можешь не заливать, я вашего брата насквозь вижу, – мрачно усмехнулась Мартина. – Какой ты ученый? Ты же сталкер! У тебя же на лбу вот такими буквами, – она широко развела указательный и большой пальцы, – написано «Зона». Конечно, одно другому не мешает, и ты вполне можешь быть геологом, но прежде всего ты сталкер.

Вот это сюрприз!

Олег изобразил недоумение.

– За хабаром не охочусь, гешефт на артефактах не делаю, какой же я сталкер?

– Я не про тех, кто торгует, я про настоящих. Которые не ради денег в Зону ходят, а по велению души. Она для вас и семья, и работа, и любовь. Смысл жизни.

– Приходилось иметь дело?

Мартина кивнула и невесело усмехнулась своим мыслям.

– Странно как: я ее ненавижу, но уйти не могу. Ты – любишь, но стремишься быстрее убраться отсюда.

Дальше притворяться было бессмысленно.

– Я просто хочу понять, что она такое. Хожу, когда просят, вот как сейчас, потому что нельзя в Зону отправить одних новичков, пропадут почем зря.

Впрочем, нынешняя экспедиция еще раз доказала, что даже наличие проводника – еще не гарантия, что новички не пропадут. С кислой миной Гончар вспомнил, как упустил и Симанского, и Лазерсона. Однако проводник – это хоть какой-то шанс, и без Олега двое ученых не прошли бы и километра, пусть по факту это слабое утешение для тех, кто, возможно, ждет их на Большой земле.

– А ты, значит, опытный?

Вопрос был риторический, и Олег промолчал. А Мартина вдруг изменилась в лице – видимо, решилась на что-то – и бросилась к Олегу.

– Проведи меня в пятый квадрат! Ты же можешь! Отдам все, что попросишь. Деньги? Сколько?

Она ринулась к своему рюкзаку, дернула молнию и вывалила содержимое на стол, смахнув на пол тарелки. Из вороха предметов вытащила небольшой пакет, разорвала резинку, развернула. В ее руках оказалась увесистая пачка банкнот.

– Тут много, бери все.

Вот все и вскрылось. С трудом скрывая брезгливость, Гончар произнес:

– Раз уж пошел откровенный разговор, может, расскажешь, что за причина лезть в центр Зоны?

– Олег, – Мартина впервые обратилась к нему по имени, – у тебя есть дети?

– Да, дочь, – несколько оторопел Гончар. – Пятнадцать недавно исполнилось. Очень самостоятельная девица, только мы, к сожалению, нечасто видимся.

– Зона?..

– Бывшая жена.

– И?

– Я не понимаю…

– Значит, у тебя обошлось, – вздохнула она. – Зона забирает детей. Детей сталкеров. Действует хитро, через сны, через подсознание, завлекает, уговаривает и уводит к себе. Они уходят, оставляя глупую, по-юношески пафосную записку. Что-то вроде: «Я должен быть в Зоне. И потому, что здесь мне грозит опасность, и потому, что там я нужнее, чем здесь». Неделю назад у меня так сын ушел. Шестнадцать лет.

Что-то тут не вяжется. Мартина же из Швейцарии. А как же паспорта, визы, билеты, КПП? Неужели никто не остановил одинокого подростка, пока тот добирался в Забайкалье? И при чем тут «дети сталкеров»? К ней-то это какое имеет отношение? И почему она говорит «они»? Откуда ей известно про других?

– Восточную Зону мы проверили всю, кроме чертова пятого квадрата, – продолжала Мартина. – Здесь Филиппа тоже нет, да я и не думала, что найду