Юра оперся ладонями о край стола.

– А эта информация уже из другого источника. Хозяйка дома – Елена Котова. Она организовала в здании детский центр. В нем живут и учатся дети с трудной судьбой. Например, те, кто пережил физическое или психологическое насилие, ребята, над которыми издевались взрослые и их одногодки, а еще бездомные, любители убегать из дома. Правила приема на сайте не указаны. Если хотите пристроить туда кого-то, нужно приехать к Елене на беседу. Кроме постоянно находящихся в благотворительном учреждении подростков, там есть приходящие, они занимаются в кружках. Вот для них посещение платное. А это логотип заведения, гляньте на плазму.

Мы все повернулись. На экране появился разноцветный круг, на его фоне парила белая чайка.

– Птица дружбы, – произнес Юра, – символ любви, заботы и милосердия. О личной жизни Елены в сети нет никаких сведений. Замужем она, имеет ли детей, чем увлекается, хобби – ничего не известно. Котова тщательно прячет личную жизнь от любопытных.

– Думала прикинуться журналисткой, которая хочет написать о детском центре, – призналась я.

– С прессой она общается, – сказал Чернов, – в сети выложены ее интервью, но в них лишь рассказы о всяких детских конкурсах, праздниках, головоломках, загадках. Ни слова о себе.

Чернов замолчал, потом тихо прибавил:

– Я плохо разбираюсь в людях, они загадочны. Но почему-то мне кажется, что с Еленой надо говорить откровенно, прямо спросить: «Украшение из золота, голубь, который распадается на двух однокрылых птиц, имеет к вам отношение?» Рассказать ей про девушку, которая оказалась в морге. Возможно, Котова ответит честно.

– Давайте попробуем, иногда тактика «информация в лоб» срабатывает, – оживился Костин. – Юра, можешь найти мобильный Котовой?

– Он у тебя уже есть, – ответил Чернов, – я сбросил в «Телеграм», набирай.

Через несколько секунд в комнате раздались длинные гудки, потом мужской голос, и начался диалог.

– Детский центр, дежурный Борис. Чем могу помочь?

– Добрый день, вас беспокоит Владимир Костин, генеральный директор детективного агентства Максима Вульфа.

– Слушаю вас внимательно.

– Хочу побеседовать лично с госпожой Котовой.

– Секундочку!

После небольшой паузы я услышала красиво окрашенное контральто.

– Добрый день, Владимир.

– Здравствуйте, Елена Николаевна. К нам попало ювелирное изделие, – начал Костин, – эксперт определил, что оно золотое с драгоценными камнями. Не новодел. Предположительно это работа ювелира Сильвии Карлал, голубь, который можно разделить на две части…

– О господи! – простонала Котова.

– Вам известно это украшение? – осведомился Володя.

– Да, – ответила собеседница, – это наша семейная реликвия. Украшение очень дорогое, но его стоимость в денежном выражении не главное. Я очень хочу получить назад птичку, она принадлежала моей умершей матери. Но, к сожалению, я не имею никаких доказательств того, что медальон – собственность Веры Игнатьевны, моей мамы. Есть лишь одно старое фото мамы, сделанное на юбилее их свадьбы с отцом. Вот там она при полном параде с этой подвеской. Боже! Варвара! Почему я сразу не сообразила! В каком состоянии красавица? Пьяная? Или наркотики?

– Кем вам приходится упомянутая девушка? – уточнил Костин.

– Единокровной сестрой, – ответила Котова, – Варвара Николаевна Смычкова. У нас внушительная разница в возрасте. Если я приеду к вам, привезу снимок мамы с украшением, отдадите мне птицу? Ничем не могу доказать, что ювелирное изделие – семейный раритет. Но если вы серьезно побеседуете с Варварой, строго объясните, что за воровство ей придется ответить, она испугается и признается, что украла его из моего дома.

– К сожалению, владелица дорогого изделия скончалась, – наконец-то сообщил правду Володя, – при теле обнаружен паспорт на другое имя.

– Так, – протянула Елена. – Она в морге? Других родных у Варвары нет. Как получить тело? Нехорошо, если дочь моего отца похоронят в общей могиле.

– К вам приедет наш детектив Евлампия Романова и все расскажет. Или хотите сами в агентстве появиться? – уточнил Володя. – Повторяю, паспорт оформлен не на Смычкову. Возможен такой вариант: ваша родственница взяла без спроса ценность у вас и продала. А погибла покупательница. У нас пока нет ясности.

– Неловко утруждать вашу сотрудницу, – объяснила Елена, – но, конечно, мне удобнее, если она сама подъедет.

– Вы ответите на наши вопросы? – уточнил Володя.

– При условии, что знаю ответы, непременно, – заверила Котова. – Сейчас пришлю адрес по навигатору.

Володя положил трубку на стол.

– Давай, Лампудель. Чем дольше мы пытаемся разобраться в этой истории, тем сильнее сгущается тьма.

Мобильный Костина затрезвонил.

– Да, Дима, – откликнулся Вова. – Точно? Ничего не перепутал? Когда? Ясно.

– Что случилось? – насторожилась я.

– Илья Григорьев уволился из морга, – объяснил наш начальник.

Чернов посмотрел в один из своих ноутбуков:

– Нет, он числится среди сотрудников.

– Я отправил в учреждение сегодня к открытию Еремеева, – объяснил Костин, – велел ему потрясти стилиста. И оказалось, что тот в день, когда труп неизвестной нам молодой женщины увез неизвестный нам катафалк неизвестно куда…

– М-да, – буркнул Чернов, – со всех сторон пока «неизвестно нам».

– Вот в этот день вечером Григорьев позвонил начальнику морга, сообщил, что более не может приезжать по вызовам, улетает к матери в Тбилиси, заболела она, очень ей плохо. Торопится сыночек, хочет успеть с родительницей проститься, услышать ее последние наставления ребеночку. Он в аэропорту, рейс у него в полночь.

– Сейчас, сейчас, – забормотал Чернов, – пять минут. Илья Карлович Григорьев, отец в документах не указан, мать – Лариса Карловна Григорьева скончалась год назад от инсульта. Замуж никогда не выходила, работала администратором в гостинице, жила в коммунальной квартире, там же с рождения прописан сын. Похоже, женщина дала ребенку отчество по имени своего отца Карла Ивановича Григорьева. В полночь рейса в Тбилиси нет. Последний улетел в семь вечера. Когда Илья на работе сообщил об отлете?

– В районе двадцати одного часа, – уточнил Костин. – Официально он в морге в штате не состоял. Илье звонили, когда кто-то заказывал гримера. Деньги ему отправляли на ИП, он честно свои шесть процентов отдавал. Никакого горя его отъезд у Владимира Лукина не вызвал и хлопот не доставил никаких. Захотят люди нанять стилиста для мертвых, им в похоронном агентстве контакт дадут.

– Стокгольм! – воскликнул Юра. – Он туда рванул, без пятнадцати десять вечера отчалил. Небось уже из дьюти-фри звонил.

– Швеция, – процедил Володя, – эта страна не выдает преступников России. Да и мы не можем ни в чем Григорьева обвинить. Однако здорово он перепугался, раз в такой спешке смылся. И как ухитрился визу получить?