— Согласен абсолютно, — крутанул головой Вячеслав так, словно боднул воздух. — То лучшее, что для нашего объекта поисков худшее. И, прости за повтор, чем ему хуже, тем нам лучше. Мало того, что ему метаться по городу придется, так ведь еще и нынешние тенденции учитывать следует.

— Ты о чем? — уточнил я, кивком благодаря официантку, принесшую мой бифштекс.

— Время камер, приятель. Время камер, — расплылся в улыбке сотрапезник и потер ладони. — Люди уродливое любят снимать чуть ли не больше, чем прекрасное, такова натура современного человека. Причем конкретно в наше время это чуть ли не культом стало. Знаешь, был такой художник Квентин Массейс, он в пятнадцатом веке жил и тогда же написал картину «Уродливая герцогиня», на коей изобразил Маргариту, знатную даму из Тироля, супругу тамошнего правителя, к слову, снискавшего славу очень знающего чернокнижника, причем с уклоном в экспериментаторство. Оттого, кстати, и помер, надо думать. Ну, не суть. Не знаю уж, какой эта Маргарита при жизни была, но на картине она страшна как черт, эдакая, знаешь, помесь бульдога и гиббона. Хотя, думаю, не сильно полотно врет, ибо прозвище ей народ дал весьма характерное.

— Какое? — с любопытством осведомился я.

— Маульташ. Это тирольское блюдо такое, вроде нашего пельменя или кавказского хинкали. Представляешь, как выглядит лицо а-ля вареное тесто с его изгибами и выпуклостями? То-то и оно. Но главное не это. Главное то, что в ХХ веке популярность этой картины, до того задвинутой на самые задворки творчества Массейса, стала невероятной, отодвинув в сторону остальные его работы, в том числе прославленный портрет Эразма Роттердамского, «Искушение святого Антония» и многочисленных дев Марий с младенцами. Вот так-то. Потому и наш беглец непременно станет отличным объектом для фото, которое после можно выложить в сеть с комментарием «какая отвратительная рожа».

Последние слова Баженов произнес не своим голосом, он словно кого-то копировал, но я так и не понял кого, потому никак не отреагировал на случившееся, чем, похоже, неслабо собеседника удивил.

— Н-да, — произнес он после небольшой паузы. — Так что будем мониторить сеть, а ну как где наш красавец мелькнет?

— Если ручками и сами — нереально, — засомневался я, орудуя ножом и вилкой. — Тут надо толкового технаря подключать, а лучше нескольких.

— Без тебя не сообразил бы, — хохотнул Вячеслав. — Само собой. Да и глупо на такое свое время тратить, ибо вероятность того, что Стрелецкий засветится, конечно есть, но она не так велика. Как, кстати, и твоем случае с доморощенными работниками бубнов. Нет, молодец, направление выбрал верное, опять же реализовал все толково, но стервец Аркашка, увы, не дурак, цену реальным способностям наших телешаманов ведает.

— А ты с ним лично, так понимаю, знаком? — утвердительно спросил я.

— Пересекались, — кивнул Баженов. — Сферы интересов у нашего с тобой нанимателя самые разные, потому доводилось этого щегла сопровождать в нескольких поездках. Опекал его, наставлял, даже защищал разок на пароме от пьяных финнов. Ну и смотрел, чтобы он глупостей не натворил каких. Гнильцы в нем особой, врать не стану, тогда не почуял, но что парень он непростой, способный на поступок, сразу понял.

— И стреляет будь здоров как, — хмуро буркнул я.

— А еще отлично владеет ножевым боем и карате обучен, причем очень и очень хорошо. Мой тебе совет — врукопашную не лезь, поломает он тебя и даже не вспотеет. Нет, ты парень крепкий, удар наверняка держать умеешь, но сколько ты против него простоишь? Потому, если что, стреляй. Причем желательно первым, поскольку если нет, то тоже по-разному повернуться дело может.

— Да понял, — совсем уж помрачнел я. — Надо же, он еще и дерется по мастерам!

— Наследственное, — пояснил Баженов. — У него мама-папа диверсанты были, самые настоящие, профи высшей марки. Они в какой-то момент перестали работать на государство…

— Какое?

— Какое-то. Так вот — с Системой распрощались и пошли на службу к Шлюндту. В принципе у него в плане работы ровно все то же самое, только платит он куда лучше и пешкой в чужой игре тебя не делает. Нет, Августыч, конечно, не подарок, что уж там, но профи он ценит, признавая, что такие люди — штучный товар, потому как разменную монету их никогда не использует, у него для этого жадных дураков всегда хватает. Более того, может даже на какие-то оплошности или косяки глаза прикрыть, что при его педантичной натуре можно расценивать как проявление максимальной доброты.

Сдается мне, что этот мужичок очень давно на Шлюндта работает. И еще — что ему служба у старичка-антиквара нравится. Такое не сыграешь.

— Родители Аркашки сгинули где-то в устье Амазонки лет семь назад, будто не было их вовсе. Ни следочка не нашли, хоть и искали, причем на совесть, — продолжил Баженов. — Парню как раз восемнадцать стукнуло, уже тогда он умел убивать и при помощи оружия, и просто голыми руками. Оно неудивительно — что родители знали, то ему и передали. Августыч же не то чтобы прямо как родного его после воспитывал, от него подобного не дождешься, но денег на образование не жалел. Мордобой мордобоем, а интеллектуальную базу тоже иметь ведь надо, верно? Вот он и расстарался — языки там, Турин, Лейпциг, Сент-Эндрюсс. Что тебе опять неясно?

— Ну-у-у-у…. — чуть смущенно протянул я.

— Университеты это, старейшие в мире, — изрек Слава. — У каждого минимум по шесть веков в активе. И цены, как ты понимаешь, под стать возрасту. Короче, многосторонняя личность наш Аркаша теперь, силен умом и телом. Выучил Августыч на свою голову.

— Теперь совсем непонятно, — поделился с ним я. — У Стрелецкого все и так было, выходит? Все, что ни пожелай. На фига он эту кашу заварил? Каким бы добрым Шлюндт ни казался, такого он ему точно не простит.

— Абсолютно, — кивнул Баженов. — Ты чуть вперед, правда, забежал, но оно не страшно. У меня есть четкая инструкция в живых нашего бегунка не оставлять. Кстати, было сказано, что тот, кто Аркадию голову прострелит или там шею свернет, будет премирован хорошей суммой денег. Я с Августычем работаю не первый день, потому ответственно заявляю — не шутка. И убить надо, и заплатят реально хорошо. Расстроился старичок из-за случившегося серьезно, а когда