Сухоруков обмолвился, что к нему пришли «пациенты». Это что же получается? Он — новый подпольный лекарь? Значит, через него я и выйду на главаря. Но торопиться с этим не стоит. Для начала понаблюдаю за его поведением.

— Вы чего-то замолчали, Алексей Александрович, — почесал затылок Матвей. — Кабинет не понравился?

— Глупости! — вернувшись из своих размышлений, воскликнул я. — Отличная работа, Матвей. Всё чисто и опрятно. Спасибо тебе большое, и жене передай отдельную благодарность. Как появятся в проходе больные — передай. Сразу же ими займусь.

Сторож ушёл, а я уселся на своё место и задумался о том, что система в местных амбулаториях крайне неудобная. Не сторож должен сообщать о приходе больных, а сотрудники регистратуры.

Эх и многое я мог бы здесь поменять. Но даже если получится внедрить свои правила, вряд ли с ходу найдутся свободные руки для моего проекта. Лучше с этим тоже не торопиться. Сначала стоит привыкнуть к уже имеющейся системе, а потом приступать к поиску способов вносить свои правки.

Стоило мне расположиться и изучить, в каком виде оформляются местные медицинские протоколы и прочие документы, как в мой кабинет вошёл мужчина. В отличие от всех осмотренных мной больных в прошлые дни, он не походил на обычного невольного крестьянина. Хорошо одет, ухожен, гладко выбрит.

У меня сразу создалось впечатление, что передо мной аристократ.

— Добрый день, за лекарской помощью пожаловали? — уточнил я.

— Да-с, разумеется, — сдержанно кивнул он и присел напротив меня. — Моё имя — Шацкий Анатолий Васильевич. Я слышал, что вы новый лекарь. Да ещё и из Санкт-Петербурга.

— А слухи быстро распространяются, — усмехнулся я. — Всё верно. Алексей Александрович Мечников, к вашим услугам. Рассказывайте, что стряслось?

— Признаться честно, я уже обращался к другим лекарям в вашем заведении, — произнёс он, слегка брезгливо осмотрев мой кабинет. — И к главном лекарю заходил, в том числе. Но никто не смог помочь мне с моей проблемой.

Ну надо же, мой первый официальный пациент — и я уже притянул к себе какую-то непростую ситуацию. Что ж, будем разбираться!

— Так вы не тратьте времени на пустые объяснения, — прямо сказал я. — Лучше сразу расскажите, какие конкретно жалобы вас волнуют?

— Подождите, Алексей Александрович, я ведь должен разобраться, могу ли вам доверять, — заявил он. — Ваша фамилия у нас — большая редкость. Уж не приходитесь ли вы родственником Олегу Сергеевичу Мечникову?

Каждый второй считает жизненно необходимым докопаться до прошлого моего дяди. Недобрую же славу заслужил он себе в Хопёрске.

— Отношения это к делу не имеет, но скрывать не стану — я его племянник, — признался я.

— Ясно… — вздохнул Шацкий. — Тогда, думаю, мне лучше поискать достойного лекаря в Саратове. Я пока что не горю желанием умереть от рук непрофессионала.

Анатолий Шацкий поднялся со стула, поправил пальто и медленно побрёл к выходу из моего кабинета.

Вот так просто? Зашёл только для того, чтобы унизить изгнанных Мечников?

— Вы допускаете большую ошибку, господин Шацкий, — бросил я ему вслед. — Вряд ли кто-то догадается, почему у вас так сильно трясутся руки.

Шацкий замер в дверном проёме. Он уже успел схватиться за ручку двери, но так и не решился её повернуть. Мужчина медленно обернулся и удивлённо посмотрел на меня:

— Кто вам рассказал? Кораблёв? — недоверчиво спросил он.

— Нет, я ещё не успел обсудить в другими лекарями местных пациентов, — признался я. — Просто заметил, как трясутся ваши руки, когда вы поправляли пальто. Но в мои обязанности не входит — навязывать лекарскую помощь. Хотите идти — идите. Я буду ждать более сговорчивого больного.

— Подождите, — начал оправдываться он. — Простите, Алексей Александрович, возможно, я погорячился.

— Точно погорячились, — кивнул я. — Может быть, для начала позволите мне вас осмотреть? За осмотр денег брать не буду — даю слово.

— Деньги для меня — не проблема, — хмыкнул он. — Лишь бы кто-нибудь помог. Все думают, что я алкоголик. Оттого и тряска в руках. Мне это, между прочим, ваш главный лекарь заявил!

— А вы алкоголем не злоупотребляете? — решил уточнить я.

— Стал бы я позориться и ходить по лекарям в таком случае? — усмехнулся он. — Нет. Я трезвенник, и никаких запрещённых жидкостей в себя не вливаю. Просто местные жители распространяют обо мне всякие слухи. Крестьяне полагают, что, раз я человек искусства, значит, ради вдохновения могу порой увлечься вином. Но это — ложь.

Ого, а человек этот Шацкий весьма интересный. Надо бы разобраться, что с ним происходит на самом деле. Если он действительно не выпивает, вариантов остаётся не так уж много.

Болезнь Паркинсона? Вряд ли. Он молод. Если судить только по внешнему виду, моему пациенту не более тридцати пяти лет. Нарушений мозгового кровообращения он вряд ли переносил. А аппаратуры для выявления столь тонких нарушений в головном мозге у меня нет.

Значит, придётся прибегнуть к старому доброму разговорному методу — к сбору анамнеза заболевания. Остаётся надеяться, что у него не магический недуг. В противном случае я должен буду назначить ему повторную явку, чтобы за это время вычитать, какие заболевания нервной системы встречаются в практике местных лекарей.

— Присядьте, Анатолий Васильевич, и давайте начнём наш разговор с самого начала, — предложил я. — Скажите, травм головы или спины у вас не было?

— Нет, я себя берегу, — заявил он.

— Это правильно, — улыбнулся я. — А что насчёт острых состояний? Бывали ли такое, чтобы вы теряли сознание или переживали судороги?

— Нет! — воскликнул он. — Такого со мной не случалось. У меня здоровая родословная. Мой прадед дожил до ста восьми лет. Думаю, вы понимаете, какая кровь течёт в моих жилах.

Ну точно аристократ! Правда, не совсем ясно, что делает такой, как он, в Хопёрске. Ведь местная правящая семья принадлежит к роду Елиных. По крайней мере, о Шацких я ни слова не слышал.

Возможно, стоит уделить внимание его трудовому анамнезу. Там тоже могут крыться проблемы.

— А чем, если не секрет, вы занимаетесь? — спросил я. — Какого рода искусство?

— Я художник, — гордо произнёс он. — Как вы уже могли понять,