Жена уже не шумела. Накинула на плечи шаль, присела рядом, прижалась к нему теплым плечом, вздохнула, тихо сказала:

— Мишь, ты пойми, мне ведь хочется, чтобы у нас все как у людей было. Ты у меня мужик хороший, если я когда на вас с Ванькой голос повышаю, не обижайтесь. Вы — это все, что у меня есть. Только…

Она теребила концы платка. Муж, наклонив голову, напряженно ждал ее дальнейших слов. Спросил:

— Верунь, что? Ты скажи, может, тебе чего надо? А может, ты мороженого хочешь? Так я с Василем на станцию заскочу и куплю твое любимое.

Он заглянул ей в лицо. Она загадочно улыбнулась, потерлась щекой об его тулуп.

— Я, Мишь, чего-то хочу, а чего, сама не пойму. Чего-то такого неожиданного, что ли… Ведь у нас здесь все одно и то же каждый день. А мне уже за тридцать… Я, Мишь, не жалуюсь, только…

— Ну? Чего?

— Ничего, — она вдруг весело рассмеялась, запахнула ему тулуп. — Болтаю, сама не знаю чего. Вставай, вон твой друг приехал. Когда обратно тебя ждать?

— Тут уж как управимся, запчасти на комбайн возьмем и сразу назад. Думаю, к обеду и повертаемся.

Он еще раз заглянул ей в глаза. Но уже ничего там не увидел и, слегка растерянный, поехал с другом на станционные склады.

2

— Зайдем в кафе перекусить? — Василий, довольно улыбаясь, закрыл кузов грузовика, обернулся к товарищу.

Тот нерешительно глянул в сторону придорожной забегаловки, мотнул головой:

— Жене сказал, что к обеду приеду.

— К обеду и приедем, — подмигнул друг. — Времени только половина одиннадцатого. Мы сегодня быстро управились, спасибо Петровичу, без волокиты с нами разобрался, — мужчина хлопнул ладонью по борту кузова. — И запчасти все взяли по списку, председатель довольным останется, и время сэкономили. Такое дело грех не обмыть. Давай, Миха, не менжуйся. Зайдем, по стопочке примем под рассольник и тихо-мирно назад покатим. Все равно рабочий день наш с тобой на сегодня закончился.

— Ты ведь за рулем, — напомнил Михаил.

Василий беспечно отмахнулся.

— Нашел об чем переживать. С одной-двух рюмок не окосею. А если на дороге остановят, так кто остановит? Карась! Ну вот! А я как на его любимой сестре женился, так по дорогам как вип-персона давно разъезжаю. Что ты в самом деле, словно в первый раз! Уговариваю тебя, как девочку недотрогу. Подождет Веруня, не родит без тебя, пошли.

Михаил махнул рукой, и друзья направились в сторону кафе.

После двух рюмок Василий спросил друга:

— Ты чего сегодня смурной малость?

Михаил посмотрел в окно, подумал, вспомнил утренний разговор с женой, ответил.

— Не знаю. Утром Веруня что-то замутила.

— Чего она?

— Так сам не пойму. Говорит, хочу того, сама не знаю, чего.

Василий налил по третьей, согласно кивнул:

— Они, когда в интересном положении ходят, умеют тень на плетень наводить и плешь на голове мужа проедать. Моя Наталья, когда нашим третьим, Витькой, была беременная, говорит мне в одну прекрасную ночь: — Ох, Васенька, сил нет, хочу холодной газированной воды с грушевым сиропом, как раньше в автоматах по три копейки продавалась. Я, мол, когда была маленькой, пила на станции, а теперь вспомнила, и умру прямо сейчас, если не выпью!

Василий, припомнив тот случай, хмыкнул, поднял рюмку. Друзья выпили, расплатившись, пошли к машине.

В дороге Михаил спросил:

— Нашел газировку?

Вася опять хмыкнул весело.

— Полчаса я ее уговаривал до утра подождать. Когда в голос начала плакать, я перепугался. Ты хоть раз слыхал, чтоб моя Наталья плакала?

— Нет.

— И я нет. А в ту ночь такие обильные слезы были, словно она годовой запас влаги из себя выливала. Ну, что делать? Встал, обулся, завел мотоциклет и на станцию покатил. На вокзале в буфете купил трехлитровую банку с грушевым соком. Привез. Она увидела, еще громче зарыдала. Это, говорит, не то, потому что не газированный. Эх, думаю, Матрена ты ядрена! Чего делать-то? Блажь нашла на бабу, а я отдувайся! Сам не знаю для чего, к продавщице нашей, Татьяне, побежал. А еще и четырех утра нет. Разбудил ее, рассказал свою беду. Она халатик свой заграничный напялила, под ручку меня ухватила и к магазину повела. Там быстро управилась, с пакетом вышла, говорит:

— Теперь к тебе пойдем.

— Ты-то зачем ко мне пойдешь?

А она мне нахально отвечает:

— Полагаешь, что меня просто так среди ночи можно будить? Теперь и мне не спится.

Я спрашиваю:

— Чего ты взяла? Газировки-то в магазине нет.

— Не твое дело. Под мою ответственность.

Примаршировали мы с ней под ручку ко мне. Наталья во дворе уже на лавочке под яблоней сидит, меня дожидается и колбасу кушает. Танька к столу подошла, достает из пакета бутылку шампанского и груши.

— Вот, Наталья, лекарство от всех болезней, — ко мне обернулась, приказывает: — Неси стаканы и закуску, потому что я две бутылки с шампанским прихватила.

Гляжу, Наталья моя повеселела. Так они с Татьяной до утра сидели и лечились. И хихикали, и плакали, и песни пели. Я через полчаса от них свалил. Бабы ведь, когда двое на одного, опасность большую представляют. Я и ретировался от греха подальше. Вот такая, друг мой Миша, была со мной история. Да я тебе ее уже рассказывал, поди?

— Нет, не рассказывал, я бы запомнил, — ответил Михаил.

— А на прошлой неделе, — продолжал Василий. — Люська принесла диск. Я вечером домой прихожу, а дочка с мамашей кино смотрят. Я спрашиваю: «Как называется?» А моя сопля отвечает: «Мужской стриптиз».

Я чуть через порог не грохнулся.

— Чего еще за «Мужской стриптиз», совсем стыд, что ли, потеряли?

А Наташка смеется, говорит:

— Не ори, это хорошее кино, племянница дяди Феди из города привезла, старый американский фильм.

Еще и упрекать принялись:

— Вот, мол, там, за границей, какие мужчины есть настоящие. И что они для своих женщин вытворяют, не то, что вы, лапотники.

Кино я потом тоже посмотрел, правда, нормальное, не постыдное, один раз посмотреть можно. Завтра куда выходить? В гараж или на ток?

— В гараж. Запчасти привезли, комбайн делать надо.

— Ну, добро. Давай, Мишаня, до завтра. Привет жене.

Василий остановил машину. Друзья попрощались. Михаил вылез, пошел к дому. Еще на пороге почувствовал запах котлет, заулыбался. «Знает, Веруня, что муж любит». Малость постоял во дворе, покурил, со щенком поиграл, на горизонты родные полюбовался