Женщины молча улыбались соглашаясь. Наверное, правда, лучше и не бывает!

5 ноября 2012 г.

Мужской стриптиз в Заречье

Много раскидано сел и деревень по равнинам и лесам дремучим на земле белорусской. В былые годы, правда, повадились деревенские в большие города на жительство перебираться. Ну, сколько-то времени и жили в городах тех задымленных. Иные и теперь живут. На работу троллейбусами добираются, а то, глядишь, и в метро спускаются да на быстрых электричках разъезжают.

Однако многие опомнились вовремя да потихоньку в села повертались назад. Хозяйства развели, детишек здоровеньких нарожали и зажили на земле родимой, трудом честным, хоть и нелегким. Деревенский ведь супротив городского всегда фору даст и впереди будет. А почему? Так ответ всем очевиден. В селе люди завсегда здоровее, тут вам и натуральные продукты, свои, доморощенные, и свежий воздух, которым век бы дышал, да не надышался. А красота природная? Вот наша деревня Заречье, скажем, на таком месте красивом расположилась, и в кино не увидишь.

Большая луговина перед широкой рекой обрывается. А из леса еще речка невеличка бежит да косым углом в большую реку впадает. И как раз меж этими реками наше село клином и стоит. Село невелико, но и церквушка своя имеется, и клуб, и водокачка с пристанькой. Не хуже других мы, Зареченские, живем. Церковь, правда, долго закрытой стояла. Бабки наши на пароме в Егорьевское ездили. А в прошлом году пожаловал к нам служить батюшка. Отец Алексей. Отцу этому и тридцати годков нет. Но бабы говорили, что уж больно складно проповеди читает. Теперь уж из Егорьевского к нам приезжать стали, речи его послушать. Деревенька тоже долго пустовала. Однако уж годков десять, а, поди, пятнадцать, как все дома заселили. Только за лосиной тропой два дома и пустуют. И те, говорят, смотреть приезжал один городской да небедный. Под дачу купить собирался или еще как, не знаю, врать не стану. Земля своя она силу дает, кровь густит, мысли очищает. Я-то здесь родился, здесь свои шесть десятков годков прожил, тут и на погост меня отнесут. Слава Богу, есть кому. Теперь и сын с семьей рядом живет, и племянница с сестрой на одной улице проживают. Нам со старухой уже не так скучно, как прежде бывало.

А помогает человеку крепко на родной земле держаться, конечно, юмор народный. Даже не спорьте со мною, потому как сообразительнее да смышленее в жизненных ситуациях, мудрее да пронырливее нашего мужика нет никого. Это ведь со стороны про нас басни пишут, мол, ленивые да нерасторопные. Ан нет! Коли нужда случись, так мы и поторопимся, и пошевелимся, и дело сделаем, и народ потешим.

Вот живой тому пример. Хочу рассказать вам историю, случившуюся в нашем Заречье этою весною. Может, кто посмеется. Я же так полагаю, что впереди смешного в деле том патриотизм шел к земле своей, да еще любовь мужиков наших деревенских к их женам, доказанная на деле.

— Настя, ты пишешь?

Сам я плохой писатель, чего знал, племяннице пересказал своей Насте Болотовой, по матери Жук. Она у нас в институте в городе учится. Журналисткой будет. Да она и сама свидетельницей тех событий была. Почитай, вся деревня свидетели. Я ей только кой-какие детали подсказал. Вот пускай она и напишет свой дебютный правдивый рассказ.

1

— Миша, иди сюда!

Михаил сидел на приступке. Курил, прислонясь к стене дома. Он слышал, как жена, скрипя половицами, прошла через большую комнату, потом шаги ее послышались в кухне. Заскрипела форточка. Женщина, сопя от напряжения, поднялась на табурет, высунула в открытую форточку лицо.

«А ведь до двери два шага. Не легче было дверь открыть?» — подумал Михаил. Он понимал, что жена с трудом стоит на маленьком табурете и нужно зайти в дом. Но во дворе томительно пахло весной, стена дома была такой теплой. Сосульки с крыши капали в лужи, и воробьи, громко чирикая, уже пытались почистить в воде перья.

Наконец он поднял голову и встретил ее серьезный взгляд. Завитки волос на шее чуть дрожали на мартовском ветерке, а васильковые глаза смотрели слишком спокойно. Он понимал, что это дурной знак. Потушил окурок, исподлобья бросил на нее быстрый взгляд, делая вид, что ничего не понимает, дружелюбно сказал:

— Слезь с окна, Верунь. Ветер еще холодный, надует тебе.

— В дом зайди, — тихо и спокойно произнесла жена.

«Не дождешься», — подумал он, стараясь улыбаться очень ласково.

— Верунь, я же Васю дожидаюсь. Чего я снова буду сапоги разувать. Он уже сейчас приедет.

— Едет, едет, не доедет. Полчаса уже сидишь. А мог бы на чердак слазить и детскую кроватку спустить. Вторую неделю обещаешь!

Ее голос начал наливаться силой.

Она слезла с окна, открыв дверь, грозно встала над ним на пороге дома.

— Да зачем ее сейчас-то доставать? Тебе только в мае рожать.

Женщина прищурила глаза, подперла бока руками.

— Ми-ша! Дите ведь не станет дожидаться, когда батя ему кроватку достанет, чтобы родиться. А если семимесячного рожу? Я ведь на сохранении не просто так лежала от нечего делать! Ты чего мне сейчас опять начинаешь свои концерты устраивать? Ты, Мишь, доиграешься! Сидит себе, как кот мартовский на солнышко жмурится! А что в бане уже месяц бак протекает, так до фонаря! И фонарь, кстати, во дворе не горит. Вчера вечером баба Таня оскользнулась да прямо в лужу драбызнулась. Хотела, говорит, Ванечку драниками угостить, да вместе с драниками в луже искупалась, мимо тропы впотьмах шагнула.

— А нечего по ночам шастать. У Ваньки потребность великая в ее драниках, что ли? Не голодает, поди, ребенок. Это она лишний повод находит, чтоб не дома сидеть, а по соседям найдать, как приблудная, — решился Михаил на отпор.

— Ну и ходит! Тебе чего?! Одиноко ей одной, вот и заходит иногда. Ты ведь не сидишь с ней, все с Ванькой в свои дурацкие игры играете. Чем она тебе мешает-то?

Мужчина хотел было ответить, поднял глаза и увидел сквозь раздражение какую-то затаенную печаль во взгляде жены. Словно рот ее одно говорил, а мысли в голове совсем другими были. Он не раз уже такое за ней замечал, когда по всяким домашним мелочам контры у них происходили. И всякий раз, когда подмечал эту тайну в ее глазах, что то странное с ним случалось, словно родная жена другой стороной оборачивалась к нему, какой-то загадкой неразрешенной.