— Он жив. Пока не подходи к нему. Подождем пока уйдут вампиры, — ответил я, переместив светляка так, чтобы было лучше видно Гархема, и лежавшего рядом с ним мечника.

Я успокаивался, как и мои дамы. Вампиры, с опаской поглядывая на меня, утаскивали своих раненых, может убитых. Большей частью они пострадали от огня магистра, чем от зубов и когтей Флэйрин и подоспевшей под конец графини. Наверное поэтому, кровопийцы, проходя мимо Гархема, бросали на него особо злобные взгляды. Кроме своих они утянули еще полуживого мечника, что из ордена «Тигров Уэрна». Я не стал им препятствовать — пусть будет им хоть какая-то добыча. А вот когда один из кровопийц, принялся старательно оттягивать второго из мечников в сторону, я не выдержал и прикрикнул:

— Эй, оставь его! — и тут же понял, что хотел кровопийца: под мечником у стены лежала приоткрытая кожаная сумка. В ней что-то поблескивало, очень похожее на золотишко.

— Это наше, Райссс!.. — вампир осклабился, обнажая клыки.

— Убирайся, Кламарс! Здесь все наше! — прошипела Флэйрин, готовая броситься на него.

Поскольку сумка лежала под мечником, и не надо быть слишком умным, чтобы догадаться, что ее принесли сюда бойцы «Тигров Уэрна», сопровождавшие магистра. Или ее принес сам Дерхлекс, который в сейчас начал подавать признаки жизни. Магический холод отпускал его — тело Гархема начинала бить дрожь. Теперь он при всем старании не смог бы притвориться мертвым. А вот сумка… Она, верно, с золотишком. Уж не награбили ли его эти подонки в доме госпожи Арэнт?

— Флэй, пожалуйста, пригляди за Дерхлексом. Будь осторожна — близко не подходи, — я поспешил к сумке, весьма тяжелой, такой, что казалось, оторвутся ручки. Поднял ее и поднес к Ольвии со словами: — Посмотри, дорогая. Это случаем не твое?

— Мой только Дерхлекс! Я должна убить его своими руками! — обиженно отозвалась графиня. — Это мой долг, понимаешь, Райс!

Я раскрыл сумку шире. При свете светляка в ней засверкали не только золотые монеты, но и какие-то украшения. Вот тогда госпожа Арэнт встрепенулась и воскликнула, насколько это возможно было в ее обличии:

— Это мое колье! Мои тайсимские браслеты! Боги, откуда это здесь⁈ — только теперь догадка о происхождении сумки коснулась и графини. — Райс, я убью его сейчас! Обойдемся без ритуала Чести!

В три длинных прыжка Ольвия подскочила к Дерхлексу, случайно или нет, оттолкнув Флэйрин. Я поспешил за графиней. У магов бывают свои заготовки, свои очень неприятные хитрости, которые они могут пустить в ход в самый последний момент, когда уже нечего терять.

Я успел увидеть, как Ольвия ударила Гархема лапой по физиономии и прорычала:

— Негодяй! В тебе ни капли совести! Всю свою долгую, жалкую жизнь ты думал лишь о деньгах! Деньги ты всячески тянул из меня! Ты выпрашивал их, придумывая всякие причины! Теперь хоть понимаешь, что тебя погубила твоя жадность!

Она снова ударила его по лицу. Снова тыльной стороной лапы, вобрав когти, чтобы не сорвать куски плоти с его черепа. Однако когти зацепили магистра, оставляя на щеке и переносице глубокие кровавые борозды.

— Ольвия, прошу, смилуйся! Я старый, никчемный человек! Пожалуйста, умоляю, Ольвия! Прошу, пожалуйста! — из его глаз потекли слезы, смывая кровь на лице.

— Смиловаться⁈ Я должна помиловать тебя, в то время как ты готовил мне жуткую участь! Негодяй! Ты самый скверный, самый ничтожный человек из всех, кого я знала! Я шла сюда, полна желанием вырвать твое сердце! — она снова удалила его лапой, рассекая правую щеку так глубоко, что в ране появились зубы магистра.

Он заорал, корчась от боли, пытаясь отползти дальше в темноту, и я увидел, что там лежит еще одна кожаная сумка и дорожный мешок. Явно магистр бежал из особняка Арэнт не налегке!

— Ольвия, ты же всегда была самой добротой! Пожалуйста, смилуйся! Умоляю! Не губи! Я и так наказан! Я уже стар, смерть сама скоро заберет меня! Прошу! — он выгнулся, из груди его вырвался хрип.

— Я доверяла тебе, Дерхлекс! Делались своими тайнами как с другом! Я не жалела денег на самые дорогие снадобья, на твою школу, на твои причуды! Но ты!.. — графиня вскинула голову, и я увидел, как в ее глазах, звериных, и в то же время очень человеческих блестят слезы.

— Ольвия, не поддавайся! Не вздумай прощать его! — почти повторяя мои мысли, произнесла Флэйрин. — Делай, графиня! Делай, что ты должна сделать! Вырви его поганое сердце!

Лапа госпожи Арэнт вжалась в грудь магистра. Он задергался, снова обратился с мольбой.

— Я не могу!.. — произнесла Ольвия, глядя мокрыми глазами на нависший над нами свод. — Не могу! Его преступления ужасны, но прежде… Он же не был таким прежде! Я его даже считала своим другом!

— Я просто хотел жить! Просто жить! Я очень боюсь смерти! — завыл Гархем, с него губ срывались густые капли крови, текли слезы, исчезая в разорванной щеке.

— Дай это сделать мне! Уж я сразу отправлю его грязную душу к Калифе! Без всяких пустых церемоний! — говоря это, вампирша злилась на неуместную беспомощность графини.

— Если ты его отпустишь, то… — я хотел пояснить ей, какие беды ее ждут, но не успел.

— Я знаю, что будет, Райс! Хотя бы ты не мучь меня! Знаешь, как трудно убить человека, который служил тебе много лет! Я убила Шолана! Нечаянно! И рыдала всю дорогу. И вот теперь!.. — прорычала Ольвия и возила когти в грудь Дерхлекса.

Истошный вопль магистра почти тут же прервался. Мышцы на правой лапе госпожи Арэнт вздулись буграми. Под их напором захрустели реберные кости Гархема. Я видел такое ни один раз, но все равно к подобному нельзя привыкнуть — такое зрелище никогда не станет приятным, даже если перед тобой должно появиться сердце твоего врага. Через миг лапа графини выдернула из Дерхлекса его сердце. Оно вздрогнуло еще несколько раз и обмякло.

Госпожу Арэнт затрясло, заколотило, так, что залязгали ее крепкие зубы. Я понял, что сейчас она превратиться в себя настоящую.

— Ольвия, дорогая, пожалуйста не надо! Область зверя! Все внимание в область зверя! — я обнял ее изменяющееся быстро тело. — Зачем ты это делаешь⁈ Вернись в зверя! — пытался уговорить ее я. Она должна была знать