Я внимательно на него посмотрел сверху вниз, будто увидел только что, обошел по кругу, оценил со всех сторон, помолчал, а затем вынес вердикт:

— Дорогую напомаженную эльфийскую шлюху, — если бы его поразил Кронос, эффект вышел бы менее оглушительным. Противник не сразу осознал услышанное, продолжал секунд пять дежурно кривить рот, а когда дошло, то все напускное безразличие, манеры, вмиг слетели, будто и не было, лицо моментально исказила злобная гримаса, ноздри гневно раздувались, мог бы сжигать — спалил бы на месте, а пока только ртом воздух не хватал. И бледность проступила мертвенная. Правая же рука тискала рукоять меча, впрочем, не очень, я бы сказал, умело. С другой стороны, у меня учителя — мастера, признанные богами. Здесь обычный аристо. О чем это говорило? Отнюдь не катана его основное, привычное оружие, она лишь для статуса. Маг? Так сразу и не разберешь.

— А что я должен увидеть? Посмотри на себя, — продолжил, пока тот боролся с эмоциями, — И не стыдно тебе перед предками? Ты ведь где-то даже по праву глава Истинного Великого Дома, но удлинил уши, подвел глаза, вырядился… Не понимаешь, что над вами остроухие смеются, как над шутами, когда вы примеряете их одежды и пытаетесь походить на них? Они веселятся над вашими проделками, сравнивая вас с ручными обезьянками, лысыми грухами и прочими гамадрилами. Что говорить, если вы почитаете награду «Синюю мифриловую ветвь Иннаколиса» как высшее достижение? Гордитесь ею, даже не понимая, что она вручается самым величайшим предателям расы! Отступникам, продавшим за медь свой Дом, свое государство и свою кровь, наконец… Это имя в свое время стерли из Зеленой книги Жизни, и оно должно было подвергнуться забвению. Клянусь кровью, что все так и есть! — здесь глаза визави стали круглыми, — И лишь благодаря таким, как ты, его вытащили на свет, потому что появились достойные продолжатели дел того всеми презираемого разумного. И возродились они среди аристо и хуманов. Так что я вижу перед собой? Того, кто владеет знаменами не по праву, если бы это происходило пару тысячелетий назад, то… Такое невозможно. Продажные, пусть и дорогие, шлюхи тогда знали свое место — под столом, а не за ним. Сейчас же избранных осталось мало. Но даже в таком случае тебе не взять ни один из стягов с Аллеи штандартов. Этот же, — показал я указательным пальцем, с которого свешивались четки, на его родовое кольцо, — Достался в наследство. И раньше имелась процедура, когда потомки вновь проверялись Хранителями на верность следования пути настоящих аристо. Да, скорее всего, твой очень и очень далекий предок, в века становления Кроноса, в то время героев, когда чтобы проявить трусость нужно было иметь настоящее мужество, добыл честно штандарт. Вот только он мало вдохнул огня в кровь. И она теперь выгорела. Может отголоски того пламени и проявляются. Но это жалкие отблески, — вернул я «Дыхание Мары», — И я не помню гербов твоего Дома. Клянусь кровью! — опять пламя, — А, значит, он отсиделся где-то во времена Закатных войн в тылу или его след и вклад в победу аристо над эльфами столь незначителен, что и вспоминать о нем не стоит…

К чести противника, он справился с собой, и последнее предложение выслушивал с напускным безразличием. Турин же к этому моменту побледнел, пот каплями выступил на лбу. По губам читал? Или хитрая метка на мне, которая не определялась обычными способами? Нет, искажения не врали… Хотя усиливать нужно эту способность.

— Твоя речь была весьма познавательной, — сообщил почти спокойно аристо, — Я ее запомню.

— Всегда рад помочь выйти на свет заблудшим. Кто знает, может не все для них потеряно, и очистившись, они уже сами понесут дальше истинный огонь? Но довольно разговоров, что привело тебя сюда, глава? — весь свой скепсис, все пренебрежение и презрение вложил в последнее слово, — Неужели вести о моей мудрости разошлись по всему Аргассу, и ты примчался в поисках ответов на мучавшие тебя вопросы о смыслах бытия, которые не давали спать ночами?

Тонкие пальцы на рукояти меча хрустнули, а камень во лбу засиял. Бледность еще больше проступила на лице собеседника, он видимо досчитал про себя до десяти, а затем купол над нами пропал, и тот усилив голос, чтобы слышал каждый, мерно начал говорить:

— Я — глэрд Ариан глава Истинного Великого Дома Красных драконов Лонга, Ловчий Императора, почетный тысячник Первого показательного имперского Легиона. Входящий в Совет Ста и Высшую палату Сената. Награжденный за заслуги перед Империей орденом Черных драконов, удостоен… — здесь поперхнулся, похоже, еще один кавалер Синей мифриловой ветви Иннаколиса из троих, так как враг представлялся по уже слышанным мною лекалам. Нашелся и закончил чествование себя любимого неопределенным, — наградами других государств, вызываю на Поединок богов глэрда Райса главу Истинного Великого Дома Сумеречных, оскорбившего меня до глубины души недостойными речами, произнесенными во время Совета и такими же действиями! Мало того, что он усомнился в нашей коллективной воле и праве садить за стол того, кого мы сочтем нужным, глэрд посмел поднять руку на эрлглэрда Саймона главу Истинного Великого Дома Мерцающих звезд, без решения большинства из Ста. Но и это еще не все, он убил почтенного гостя нашей Империи члена братства Ордена Трех Святых великого инквизитора Орингруга Олеонского! А тот прибыл по моему прямому приглашению. И я считаю это недопустимым. Кронос четко не продемонстрировал свою волю Райсу, он не сказал: «глэрд, убей недостойного!», поэтому я не иду против богов, лишь следую их воле. Но против несправедливости восстаю всегда! На том стоял мой Дом тысячелетия и простоит столько же. Кто бы что ни говорил. И я сторона потерпевшая, что признал и Император, и Великий герцог, поэтому выбираю оружие тоже я. Это сталь и магия, поединок состоится здесь и сейчас. Дабы правосудие и справедливость свершились. Учитывая, что мне первому приходится разбирать это беспрецедентное преступление, совершенное аристо, то по древним законам призываю на суд богов. Замена невозможна. В случае своей победы на имущество Райса не претендую, заберу только силу и кровь, а также то, в чем он вышел на бой! Жрецы, подготовьте площадку, — последнее в пустоту, а затем смерил вновь меня злобным взглядом, и сообщил, — Встремся здесь через