Шрифт:
Закладка:
Я покачал головой и сообщил:
— Средне.
Заметил, как поникли у Насти Бурцевой плечи. Показательно втянул через нос воздух, зажмурил глаза.
— Но если вы всё же меня накормите, то сразу подобрею, — пообещал я. — Яичница действительно вкусно пахнет. Последний свой бутерброд я доел вчера в обед.
Настя встрепенулась, всплеснула руками. Шагнула к столу, но тут же замерла; повернула лицо к родителю.
— Папа, где же яичница? — спросила она. — Ты обещал! Я же чувствую: она готова. Давай я тебе помогу!
Евгений Богданович поднял руку: жестом остановил свою засуетившуюся вдруг дочь. Он одарил меня строгим, но уже почти не «добрым» взглядом. Указал на дверь.
— Марш в уборную, — скомандовал Бурцев. — Оба. Мойте руки. У вас сейчас и без глистов проблем хватает.
Он ухмыльнулся и спокойным тоном пояснил:
— С яичницей я и без… избалованных детишек разберусь.
* * *
Порции яичницы мне показались вкусными, но крошечными. Евгений Богданович заявил, что наедаться перед сном вредно. Пообещал, что накормит нас «качественно» утром. Сообщил, что до завтрака осталось четыре часа — в его словах прозвучал намёк на то, чтобы мы не засиживались за столом. Горячий чай будто остудил эмоции Бурцевой — Настя зевнула, потёрла глаза. Призналась, что в это время обычно уже «смотрела десятый сон». Она проводила меня в ванну, вручила мне большое полотенце.
Я её не увидел, когда выбрался из ванной комнаты (румяный от горячей воды и благоухающий ароматом сирени). Меня встретил Евгений Богданович, уже расставшийся и с белым фартуком и с приветливым тоном. Он отвёл меня в гостиную (от столовой она отличалась отсутствием в центре комнаты стола и наличием телевизора, установленного около стены на тёмные деревянные ножки). Здесь же я увидел и те самые часы, тиканье которых слышал ещё в столовой. Бурцев указал мне на диван.
— Спи, — скомандовал он.
И добавил:
— Завтра с тобой разберёмся.
Бурцев запрокинул голову, обжёг моё лицо строгим взглядом. Я прикинул, что он почти на полголовы ниже меня ростом. Отметил, что хлипким Евгений Богданович не выглядел: был он не широкоплечий, но явно со спортивным прошлым. Полковник окинул меня задумчивым взглядом, поправил лямки своей майки. Покачал головой. Попрощался со мной выражением: «Туалет в конце коридора». Ушёл из гостиной и прикрыл за собой массивные створки двери. Пружины дивана жалобно застонали под тяжестью моего тела.
Я взглянул на едва заметный в полумраке потолок и подумал, что не зря отсыпался в поезде. Ещё в столовой Евгений Богданович объявил, что поднимет нас утром в половине седьмого. Растворившиеся в темноте настенные часы громко отсчитывали секунды — сообщали мне, что до «подъёма» оставалось всё меньше времени. Я зевнул — почувствовал запах табачного дыма. Определил, что проникал он в комнату через приоткрытую форточку. Вспомнил, что при мне ни Настя, ни её отец в квартире не курили.
Почудилось, что спать я не хотел совершенно.
Прикинул: усну ли до утренней побудки.
И уже в следующее мгновение услышал слова Насти Бурцевой:
— Серёжа, вставай. Папа не любит, когда опаздывают к завтраку.
* * *
Утром меня снова накормили яичницей с жареной колбасой.
За столом отец и дочь вспомнили о своём споре.
— Ты проиграл, папа, — заявила Анастасия. — Сергей приехал. А у Лены уважительная причина. Так что ты проспорил мне билеты в Театр сатиры. На сегодня. Для меня и для Сергея.
Настя указала на меня пальцем. Евгений Богданович пожал плечами.
— Я и не спорю, — сказал он. — Всегда признаю свои ошибки. Ты же знаешь это, дочь. С твоими новосоветскими приятелями я ошибся. Проиграл, не возражаю. Билеты сейчас будут. Принеси-ка мне телефон.
Настя вскочила со стула и резво выбежала из столовой. Вскоре она вернулась с красным дисковым телефонным аппаратом, за которым по полу тянулся длинный чёрный шнур. Поставила телефон на столешницу рядом со своим отцом.
Бурцев неторопливо допил чай, аккуратно сложил на пустую тарелку нож и вилку. Отодвинул тарелку и чашку с блюдцем в сторону. Придвинул к себе аппарат, снял трубку и пальцем набрал семизначный номер.
Я услышал, что в гудки в динамике сменились звуками мужского голоса.
— Елизаров, ты почему ещё дома? — спросил Евгений Богданович.
Примерно пять секунд он слушал оправдания своего собеседника.
— Ладно, Елизаров, разберёмся. Слушай задание. Раздобудь для меня два билета в Театр сатиры. На пьесу «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Нужны хорошие места в центре. На сегодняшний вечер.
Бурцев замолчал — прислушивался.
Он вскинул брови и сказал:
— Елизаров, это твоя проблема, где ты их найдёшь. Я поставил тебе чёткую задачу. Твоя прямая обязанность её выполнить точно и в срок. Как ты отыщешь врагов государства, если не способен оперативно найти два билета в театр?
Евгений Богданович снова приподнял брови. И тут же кивнул.
— Молодец, Елизаров, — сказал он. — Задача ясна? Работай. Положи мне билеты на стол сегодня до конца рабочего дня. И не забудь, что меня сегодня ждёт Юрий Владимирович. Так что помни и о главном. Не подведи меня, Елизаров.
Бурцев положил трубку на рычаги. Взглянул на стоявшую в трёх шагах от него Настю.
— Вот и всё, — сказал он. — Билеты будут. Как я и обещал.
Настя подошла к отцу, поцеловала его в щёку.
— Спасибо, папочка. Я тебя люблю.
Евгений Богданович демонстративно посмотрел на свои наручные часы и заявил:
— Поторопись, дочь. У тебя скоро начнутся занятия в университете.
— Конечно, папа, — ответила Настя. — Всё, я побежала.
Она посмотрела на меня и сообщила:
— Увидимся днём, Серёжа.
Я кивнул.
Бурцев сказал:
— Никуда твой Серёжа не денется. Я прослежу за этим. Раз уж нашёл вам билеты в театр.
Настя улыбнулась отцу, одарила улыбкой и меня. Она поспешила в прихожую — мы с Евгением Богдановичем остались за столом. Бурцев не смотрел на меня — его взгляд блуждал по стене за моей спиной.
Я допил уже остывший чай; услышал, как в прихожей хлопнула дверь. Евгений Богданович тут же встал и прошёл к серванту. Приоткрыл дверцу, взял с полки хрустальную пепельницу. С ловкостью фокусника он извлёк из кармана сигарету и зажигалку.
Бурцев посмотрел на мою переносицу и сказал:
— Ты испортил мне хорошую комбинацию, Сергей Чернов. Жалею, что не прислушался к предложению капитана Зареченского и сразу не отправил тебя в исправительно-трудовой лагерь. Какого чёрта ты не поехал в колхоз?
Глава 13
Евгений Богданович чиркнул металлической зажигалкой и закурил (я почувствовал запах бензина). Бурцев втянул в лёгкие табачный дым, задержал дыхание; чуть зажмурил