– Это неудивительно. Я же такая милашка, – она улыбнулась и подошла ко мне, прильнув. – Но будешь так шутить, не жди поблажек, когда я познакомлю тебя со своим папой. Он у меня человек… Строгий.

– Он фанат хоккея, – я усмехнулся. – Принесу ему футболку с автографом тренера, и его уважение будет получено.

– Так и знала, что надо было заехать и купить чего-нибудь к обеду, – она улыбнулась и негромко засмеялась, ударив меня ладонью по груди. Я выдохнул. Нет. Не время позориться со стояком перед родителями и сестрами. Мне уже не семнадцать. Я могу контролировать свои мысли. Могу же?

– Джи! Теодор! Ждем только вас!

Люблю своих родителей. Несмотря на некоторые вопросы к их манере воспитания детей, они всегда старались дать мне все самое лучшее. Им, эмигрантам, жилось в Канаде ой как непросто. Отец, по словам мамы, пропадал на работе по пятнадцать часов и по несколько недель без выходных. Им нужно было закрепиться в новой стране. Еще и по приезде выяснилось, что мама беременна мной, и многие… Многие планы накрылись медным тазом. Зато сейчас мы прямо образец среднестатистической семьи. На столе пара корейских блюд, по настоянию отца, а в основном стол ломился от пиццы, бургеров, картошки фри и салатов. Мама не умела готовить мало. По лицу Джи мне кажется, что такое для нее впервые. Надо бы выведать все про ее семью.

– Ой, как много всего, – Джи поклонилась и посмотрела на моего отца. – Спасибо за приглашение, мистер Шин.

– Нет-нет, ты что, это мы безмерно рады, что наш сын, которому скоро выходить на пенсию, наконец-то привел в дом живого человека в качестве своего спутника, – мой отец улыбнулся и погладил небольшую бородку, которую мама грозилась состричь при любом удачном случае. – Присаживайся, королева Джи. – От формулировок отца то и дело хотелось закатить глаза или пренебрежительно фыркнуть. А Джи покраснела как рак.

– Что же вы так сразу, – она подошла к свободному месту, но отец остановил ее рукой и грозно посмотрел на меня. – Тут не принято, чтобы королевы сами за собой ухаживали. Сын.

– Да, сейчас, – я кивнул и, если честно, был с ним полностью согласен. Я подошел к месту, которое приметила Джи, и отодвинул стул. Она забавно распахнула глаза и с гордостью приняла данный жест. – Если что-нибудь будет нужно, только скажи.

– Хорошо. Спасибо.

– Ладно, быть галантным кавалером хорошо, но, дети, давайте уже есть. Мы ждали вас, и мы очень голодны, – мама хлопнула в ладоши. – Приятного всем аппетита. Хана, не спеши, а то опять подавишься.

– Спасибо, – я проигнорировал мамину придирку по поводу опоздания и начал накладывать Джи всего понемногу. Она пока пребывала в полном шоке и старалась просто держать лицо, мило улыбаясь. До сих пор поражаюсь, как сильно она здесь изменилась. – Ну, что у вас нового? Кроме вновь перекрашенного дома?

– На самом деле ничего, твоя мама просто соскучилась по тебе, – отец указал на нее вилкой. – Я ей сто раз говорил, что ты занят подготовкой к финальной игре в товарищеском матче. И что скоро начнется набор в команду сборной страны. И у тебя нет возможности приезжать по первому зову. Тебе двадцать пять лет, а не семь.

– Для меня цифры не имеют значения, – мама покачала головой. – А вот что действительно интересно, так это то, как вы познакомились с Джин. Такая интеллигентная девочка и наш нелюдимый оболтус.

– Мама!

– Это произошло случайно, – Джи наконец-то вышла из своего ступора. – Я нечаянно упала, и Тео помог мне. Что-то типа такого.

– Ну да… Упала. Споткнулась, когда проходила около ворот с выходом на лед. Упала на предпоследнем матче, разлив сок по всему льду, – я решил добавить пару подробностей, а то как-то рассказ Джи пресноват. Она пнула меня под столом, но я даже виду не подал. Ничего, зато запоминающийся момент. Ми Сон усмехнулась. – Я подъехал к ней, чтобы поинтересоваться, не убилась ли она, а Джи плеснула остатки сока мне в лицо. Такая вот необычная первая встреча.

– Вторая, в принципе, была тоже довольно впечатляющей, да и третья, и четвертая, и все последующие. Те, где ты преследовал меня и раз за разом предлагал пойти с тобой на свидание, – она тоже решила поделиться подробностями. Зря я начал эту войну. Поэтому мне осталось только улыбаться и смотреть прямо перед собой. – Так что, Тео, думаю, у нас с тобой разные представления о знакомстве.

– Ладно. Я заранее знал, что проиграю, – я подложил ей риса и посмотрел на Хану. – Хей, мелкая, как учеба в школе? Ты еще не взорвала учительскую? – я повернулся к Джин. – Хана хочет стать физиком-ядерщиком… в свои десять лет.

– Учительская еще на месте. Пока что, – Хана серьезно кивнула, но мама тут же шикнула на нее. – Я пытаюсь сделать правдоподобный вулкан. Как-то несерьезно устраивать извержение с помощью соды и уксусной кислоты.

Я уверен, рано или поздно сестра подорвет школу. Это уже почти решенный вопрос.

– Господи, неужели только Ми Сон повезло заниматься чем-то по своей воле, без угрозы для общества? – мама покачала головой. – Когда я вела Тео на хоккей, он упирался так, что вся улица знала, как сильно он не хочет этим заниматься.

Я посмотрел на потолок, так как не знал куда деться. Вот и начались рассказы о детстве.

– Одно! Одно занятие, Джин, и он уже начал кричать дома, когда у него следующее. Вот так я быстро и как-то немного нервно для себя привила Тео любовь к хоккею.

– А теперь он будет пробоваться в канадскую сборную на Олимпийские игры! Ты только представь, королева Джи, насколько точно мама Теодора определила его будущую профессию. – Я покраснел от того, как гордились мной родители. Учитывая тот факт, что Джи избегала этой темы ранее, мне стало неловко. – Канадская сборная одна из сильнейших, если не самая сильная, команд в мире! И Тео уже к концу года может носить их форму. Главное, выдержать нагрузки.

– Ой, отец, и не такое выдерживали, – я говорил с набитым ртом, так как иначе не удавалось есть и поддерживать диалог одновременно. – Когда мы готовились два года назад к финалу, тренировки были шесть дней в неделю. Эти тактики игры и сотни вариаций до сих пор снятся мне в кошмарных снах.

– Только теперь придется так жить много-много месяцев, – отец все не унимался, стараясь доказать, как мне будет сложно под конец года.

– Отец, ну ты сам сказал, что мне двадцать пять. Готов.

Об этом я стал задумываться