Шрифт:
Закладка:
Но сегодня вышедшие на охоту каннибалы не планировали умертвлять добычу. На носу было ежегодное торжество, праздник Плоти и Крови, где даже трёхлетнему ребёнку дозволялось попробовать на вкус убийство: разворотить горло жертвы костяным ножом. Потому требовались живые пленники. Бодрые и незамученные, дабы в полной мере ублажить Духов предсмертным страхом и наполнить кубки из людских черепов свежей кровью.
В то время, как мальчишки весело кидались внутренностями, у взрослых особым умением считалось отведать мозгов жертвы, пока та находится в сознании. Пробивать голову следовало быстро и с ювелирной точностью, а отщипывать кусочек, не зная жадности. Иначе умирающий станет погибшим, испортив всё развлечение.
Предвкушая славное пиршество, шестеро охотников неслись на одиночных упряжках по лесистому склону. Одни небольшие сани — один олень. Такой расклад позволял набирать скорость без потери манёвренности. Лавируя между сосновыми стволами, как бегущая стая волков, воины то разъезжались, то снова ехали кучно. Сегодняшний маршрут пролегал глубже обычного. Они планировали сделать петлю вокруг Нестынущего Ручья в надежде наткнуться на какого-нибудь зверолова, а в случае неудачи наведаться в Ух-Нод, где тоже частенько останавливались путники. Даже если там целый клан, утащить зазевавшегося на морозе зассанца, зачастую в хлам пьяного, проблемы не составит. А может, и парочку. В идеале каждый должен вернуться не с пустыми санями. Ведь отряду, что притащит больше всего добычи, полагались самые лакомые куски.
Удача улыбнулась совсем неожиданно. Далеко, в просветах между деревьями, кто-то ковылял. Странник. Судя по белой гриве на бурой спине, уже в годах — поймать вшестером, как два пальца обсосать. Переглянувшись, каннибалы направили оленей к цели, на ходу доставая боласы. Сцепленные верёвками камни обездвижат путника ещё до того, как он успеет осознать выпавшую на его долю честь: стать одним из живых блюд на празднике Плоти и Крови.
* * *
Эрминия проснулась в холодном поту, и лишь выработанный за годы странствий навык не позволил ей вскочить в незнакомой после сна обстановке. Северянка медленно поводила глазами — в обрамлённом капюшоном обзоре всё так же бежали олени. Впервые она была рада видеть Грондэнарк. Ни он, ни все драугры и хельграсы, вместе взятые, не могли сравниться с тем, что ей привиделось в кошмаре. Столько ужаса не способен вселить даже разъярённый дракон. Как и незавидная судьба безногой, никому не нужной калеки, не способной защитить себя ни от обрюзглого насильника, ни от жестокой детворы. Но уж лучше испытать гнев дракона или лишиться конечностей, чем во власти немого паралича держать на руках новорождённого. Своего сына. С которым нужно что-то делать. То ли накормить, то ли бросить в колодец…
— Проснулась? — Рэксволд увидел, как Эрминия трёт лицо заснеженными перчатками. — Вовремя. Я как раз хотел тебя будить.
— Где мы? — осматриваясь, та чуть одёрнула капюшон.
— Ну, так это твоё… расхлябье.
— Разлядье, — поправил Джон. Одной рукой он управлял оленями, другой — осторожно гладил сидевшего на коленях у Лайлы мефита, что завернулся в крылья, словно в плащ.
— Да какая разница? — отмахнулся ассасин. — Гору объехали. Вот равнина началась. Куда дальше?
— Туда, — Эрминия указала на зеленевший среди снегов пятачок леса. — Вокруг него и будем искать.
Вскоре сани остановились у одной большой опушки: язык не поворачивался назвать бором заросли шириной в полсотни метров.
— Подождите выходить… — Лайла посмотрела на остальных. — Правильно ли я понимаю? Нам нужны промёрзлые корни. Они находятся в земле. Получается, я могу растопить снег без риска что-либо подкоптить?
— Ну, в принципе, да… — прикинула Эрминия.
— Тогда… — вампирша выбралась из упряжки, — сделайте круг, чтобы не мешаться и не пугать животных. Боюсь, столько огня они ещё не видели. Зато к вашему возвращению здесь будет голая земля, — она посмотрела на запорхавшего рядом мефита и жестом разрешила ему сесть на плечо.
— Мешаемся мы ей, видите ли… — Рэксволд отобрал вожжи у следопыта. — Мы ещё подумаем, возвращаться ли за тобой.
— Подумай-подумай… хочешь ли ты обучаться магии, — подмигнула Лайла.
— Ишь… Хитрая какая. Ладно. Вернёмся. Но только посмей потом сказать, что я рылом не вышел для поколдушек. Возьму прут и высеку. Никакой Джон не спасёт.
— Я вообще-то здесь… — робко подал голос следопыт.
— Вот и наматывай на ус, — усмехнулся Рэксволд и хлестнул оленей вожжами. — Не то тоже выхватишь… — тихую фразу изрешетила заскрипевшая упряжка.
— Что ж, Скарги… — Лайла провожала взглядом отдалявшиеся сани. — Я, конечно, не Дельвинус, но кое-что умею…
Вампирша прикрыла глаза и сосредоточилась — перчатки наполнило тепло оживших рун. Немного погодя от сомкнутых сапог во все стороны стала расползаться огненная лужа. Она лавовой волной подминала снег и росла, пока не превратилась в пламенный диск, который вполне мог занять торговую площадь небольшого городка. Такая громадная проекция вытягивала силы со скоростью тройки королевских скакунов, застоявшихся в стойле и желавших обогнать ветер. Неудивительно, что через полминуты Лайла ощутила слабость. Однако совсем ненадолго. Нутро вдруг заполнило невероятное чувство лёгкости, будто толкаемый в гору валун внезапно обернулся ворохом перьев: без какой-либо команды Скарги решил помочь заклинательнице, дополнив её энергетический поток своим. Это было неожиданно и приятно. Как правило, фамильяры оказывали поддержку лишь своим хозяевам. Оттого жест доброй воли — явственное выражение доверия и дружелюбности. Значит, Скарги не держал обиды за недавнее недоразумение с горячим приёмом — на щеках снова проступил румянец стыда: ну как можно было спутать горгулью и мефита⁈ От посторонних мыслей огненная проекция замерцала, будто пламя свечи, терзаемое оконным сквозняком, — Лайла пообещала себе больше не отвлекаться.
Вскоре посреди снега блестело круглое озерцо глубиной по колено. Сквозь кристально чистую воду просматривалось земляное дно, полное жухлой травы и сгнивших стеблей. Последние, вероятно, и есть та самая харага. Ютясь на снежном островке, вампирша собралась довести дело до конца, осушить водоём: мочить меховые сапоги глупо, а в такой мороз и опасно для здоровья. Первой мыслью было вычерпать воду твёрдым пламенем. Однако к чему такие сложности? Ведь не песок же это, в конце концов. Проще и разумнее испарить.
Так негаснущий огненный диск, во всю площадь озерца, коснулся зеркальной глади и с шипением достиг дна — взор забелило безразмерное облако, какое не встретишь даже в долине гейзеров. Когда пар развеялся, вокруг простиралось лишь сырое дно с небольшими лужами в редких углублениях. Получилось! Можно беспрепятственно копаться в поисках корневищ, пока земля не покроется ледяной коркой. Впрочем, и на неё найдётся управа в виде огненного ковра. Магия вновь победила рутину. И не абстрактная магия, а созданная собственными руками. Чем не повод для гордости?
— Спасибо за помощь, Скарги, — погладила мефита Лайла, и тот от удовольствия заскрежетал коготочками по плечу. — Одна бы я не справилась. По крайней мере, точно бы не уложилась вовремя, — она повернулась к краю опушки, из-за которой вот-вот должны были показаться олени.
Интересно, удивятся ли Джон с Рэксволдом? С Эрминией-то всё понятно: выжги полкоролевства и, возможно, на её лице мелькнёт тусклый отпечаток изумления. Воинов же радиус заклинания должен впечатлить. Сказать по правде, вампирша не планировала ставить рекорды, да увлеклась плетением чар, но, что намного важнее, проверила теорию с осушением мелких водоёмов. Эксперимент увенчался успехом — это бесспорное достижение.
Однако ни через минуту, ни через пять упряжка не появилась — триумфальный настрой сменился раздумьями. Что-то случилось. По всей видимости, дорвавшийся до вожжей Рэксволд решил полихачить и теперь перевёрнутые, а то и сломанные, сани лежат в сугробе. Или же не стоит себя накручивать и сейчас из-за деревьев покажутся ретивые олени? На крайний случай — Джон, который устало махнёт рукой, чтобы шла к разбитой повозке и израненным животным? Ни-ко-го. Не хотелось думать о встрече с агрессивным существом, но скверные мысли обгоняли друг друга. Довольно ожиданий. Нужно брать ситуацию в свои руки. Как минимум идти навстречу. Прохрустев сапогами по заиндевевшей земле, хмурая Лайла направилась к заснеженному бору.
Чувствуя смену её настроения, сидевший на плече мефит предпочёл стать невидимым. Он всегда так делал, когда Дельвинус начинал ругаться: ведь однажды, за старательные попытки успокоить хозяина, тот запустил
