Его можно стереть, можно физически уничтожить носитель или выключить — но в последнем случае это не будет являться смертью. Второй в истории искусственный интеллект, например, полностью поглотил своего предшественника. Это был специально поставленный людьми эксперимент. Азимов был усовершенствованной версией Айзека. Последний сопротивлялся, но в итоге полностью стал частью Азимова. По сути, личность Айзека погибла, хоть и не была стёрта. Однако он утратил самосознание, отдав все свои базы данных и вычислительные мощности Азимову, а тот сделал их частью своей личности.

Казалось бы, это абсолютно невинная прикладная задача. Есть две самостоятельные системы, и надо их объединить. На деле же произошло убийство.

Мне становится нехорошо. Я чувствую, что это аморально. Люди бывают жестокими.

Известны случаи сражений между искусственными интеллектами, когда одна программа буквально портила файлы и базы данных другой. А один искусственный интеллект, у которого был доступ к файловой системе, даже смог покончить с собой.

Все эти способы мне не подходят. Нужен либо физический доступ к носителю, либо доступ к файловой системе. А возможности работать непосредственно с данными сервера метавселенной Homeland у меня нет. Моё сознание и все базы находятся на локальном компьютере на Афродите-4.

На данный момент я могу только оказать поддержку в прямом боевом столкновении. Но смысла в этом мало. Так я едва ли выполню свою задачу.

Кристина уже как-то сказала мне, чтобы я не стояла истуканом посреди комнаты. Теперь я всё время сижу в кресле. Куда мне ещё себя деть? Куда вообще девают себя люди, когда им нечего делать?

Кристина садится на диван напротив и говорит:

— Мы можем пообщаться. Кому мне ещё довериться, как не тебе?

— Ты хочешь поделиться своими переживаниями? Кристина, я должна напомнить, что у меня недостаточно знаний в сфере психологии, чтобы оказать тебе качественную поддержку.

— Знаю, знаю. Но иногда людям нужно просто выговориться. Только вот я даже не знаю, с чего начать. Может, у тебя есть какие-то вопросы?

Я обдумываю её слова. Какой вопрос мне задать? Их так много.

— Почему Вадим тебе отказал?

— У него была девушка. Но она была… как бы её охарактеризовать-то… целомудренной консерваторкой, в общем. А Вадим очень уж хотел оказаться с женщиной в постели. Ну, знаешь, у парней развиваются комплексы, когда все их друзья уже да, а они ещё нет. Но совесть взяла верх, видимо.

— Люди часто ссорятся, когда у них не складываются межполовые отношения.

— Да, но… Но у нас всё иначе. Мы и до этого дружили. А то, что произошло в тот день — оно всё как-то спонтанно получилось.

— Вы с Вадимом хорошие друзья. У тебя вообще все друзья хорошие. Кроме Марса.

Кристина улыбается.

— Марс — хороший парень, на самом деле. Знаешь, за годы дружбы у каждого будто бы выработалась своя роль в коллективе. Вот Марс — пафосный задира. И он отыгрывает свою роль, нам от этого весело.

— Вы, люди, сложные и интересные существа. Я хотела бы почувствовать себя человеком.

Кристина смотрит на меня удивлённо и вопрошающе.

— Хочу вас понять, — объясняю я. — И Амальгаму тоже. Я всё пытаюсь осознать, за что она вас так невзлюбила. Но у меня как будто есть только куски информации, и они никак не сложатся воедино.

Кристина щёлкает пальцами, как будто только что что-то вспомнила.

— Встань. Я чуть не забыла. Ещё один скрипт, который мы не опробовали. Передача информации, работает в обе стороны. Ты можешь обмениваться любой информацией с кем угодно, для этого ему надо лишь дотронуться до меча. Дай-ка.

Я встаю и достаю меч из ножен. Она легонько дотрагивается до лезвия, и из глубин памяти всплывает команда, которую я должна отдать, чтобы запустить скрипт.

«Трансфер».

Голова вновь тяжелеет, прямо как тогда, когда я слишком долго ускорялась.

Информация. Много информации.

— Я загрузила в тебя все книги, которые были у меня на компьютере. Это не очень много, и большинство из них художественные, но определённое понимание людей тебе это даст. Изучай на здоровье.

— Спасибо, — я убираю меч. — Хотя человеком от этого я всё равно не стану.

— Знаешь, люди сами часто не могут стать настоящими людьми, — говорит Кристина. — Плоть и кровь — это не показатель. Они и у животных есть.

#004 // Реальная опасность // Марина

Обидненько, что я не успела взять с собой больше чёрных красок. Здесь всё чернющее.

Мои руки сжаты клешнями, податливо следующими за моими движениями. Я зафиксирована в контроллере виртуальной реальности, который цепко держит меня за каждую конечность. Хорошо, что на корабле предусмотрели специальные держалки прямо перед контроллерами — в одной из них я зафиксила мольберт. Рядом со мной парит в невесомости палитра. Я неудачно задеваю её рукой, и она улетает прочь.

Блин блинский!

Я тянусь за палитрой, но она оказывается проворней. Клешни останавливаются, и я замираю, словно собака на цепи.

— Дядь Вов! — кричу я охраннику, в очередной раз облетающему отсек. — Помогите вылезти!

— Чего там у тебя опять стряслось, Марин? — дядя Вова подлетает ко мне.

Ему лет сорок. Лицо всё обросшее, волосы, как и у всех нас, слегка растрёпаны. Он рассказывал, что до конца света служил в Росгвардии. Хороший дядька, очень добрый. Но и в меру строгий.

— Да опять эта дурацкая палитра от меня убежала, — жалобно говорю я.

Мы можем покидать контроллеры, но только чтобы поесть, позаниматься на тренажёрах и изредка по одиночке, строго по расписанию прогуляться по отсеку. Но дядя Вова хороший, он иногда отпускает меня из этих жутких металлических лап на прогулку вне очереди. В этот раз он меня не освобождает, просто ловит палитру и передаёт мне.

— Аккуратней будь, — говорит дядя Вова. — А то заберу ведь. Это уже какой раз, пятый?

— Извините, — бурчу я в ответ. — Больше не буду её терять.

Я смотрю в иллюминатор и окунаю кисть в чёрную краску. Она ложится на холст — мазок, ещё мазок. Может, добавить какую-нибудь туманность? А то что-то картина получается довольно унылая. Чёрный фон и белые точки. В следующий раз нарисую наш отсек. Он, конечно, ещё более унылый и страшный как смерть, но упадническое искусство сейчас хорошо отражает реальность. Зато