Шрифт:
Закладка:
– А золото сразу снимает все вопросы, – признал я. – Люди гонялись за внешней формой богатства, мало интересуясь тем, что находится под драгоценной оболочкой.
– Но мы – музейщики. Нам неважно, сколько можно получить за продажу такого раритета. Мы должны понять, изучить, описать его и выставить на витрину для всего человечества.
– Мальчики, почему вы такие скучные? – томно протянула наша Афродита, ложась грудью на стол и протягивая мне руки. – У нас выходной. Александр, вы не составите мне компанию по походу в центр? Этот пьяный дурак испортил уже два моих белых платьишка, и теперь я хочу новые-е…
Разумеется, я кивнул и чуть не застонал от боли: резкая вспышка буквально обожгла затылок. Со вчерашнего дня голова не проходит, может, давление? Ладно, приму таблетку – и вперёд. Отказаться от перспективы прогуляться по приморскому городу в обществе такой красавицы не смог бы ни один мужчина. Уж я так точно!
…Когда через полчаса (девушки быстрее на выгул не собираются, Светлана ещё рекордсмен в этом смысле) мы вышли за ворота, там уже стояло жёлтое «рено» с шашечками такси. Мы сели в машину, оба – на заднее пассажирское сиденье. Но стоило водителю дать газ, как я отметил в зеркальце бокового вида двух мотоциклистов в чёрной коже, глухих шлемах, сорвавшихся за нами вслед. Как же они всех нас забодали!
– Кто забодал, дорогой? Только скажи! – не оборачиваясь, улыбнулся возрастной тощий, как изобретения да Винчи, водитель, заросший чёрной щетиной до самых глаз, демонстрируя нам нереально длинные и белые клыки.
Кажется, мы попали не в то такси…
– Ты опять пустила по их следу байкеров…
– Это вопрос или утверждение?
– Скорее, некоторое недоумение.
– Мы вроде закрыли эту тему.
– Но этого почему-то не произошло.
– Ты просил, чтобы я разорвала с ними все отношения.
– Ну и?
– Я так и сделала. А то, что они сейчас преследуют Грина, – это их личная месть.
– Но он не один в машине.
– Богиня всегда сможет позаботиться о себе.
– Если она хотя бы оцарапает пальчик, это может вызвать неконтролируемые…
– Фу, какой ты нудный!
– …последствия. Нам невыгодна прямая конфронтация и…
– И ещё душный!
– Ты не слушаешь меня…
– И токсичный!
– Есть только один способ всё это прекратить…
– Да! Сделай мне больно!
– Милая, на нас и так смотрят как на двух извращенцев.
– Двух в одном? Это возбуждает…
– Как же ты меня достала!
– Просто опусти руку…
– Ладно, где у тебя эта штучка, на которую надо нажать?
– А-а-ах… да, чуть ниже… именно там…
– Афродита, счастье моё, сколько лет мы не виделись, э? – жутковатый таксист фамильярно подмигнул Светлане, видимо прекрасно зная её служебное прозвище.
– Арсен, я тебя умоляю, от силы пару месяцев.
– Воистину, они показались мне столетиями!
Моя спутница устало закатила глаза, всем видом показывая, как ей тяжело переваривать дежурные комплименты.
– А этот молодой человек – твой избранник?
– Арсен, будь добр, заткнись и включи музыку.
– Мне уже пора начать ревновать? – беззлобно рассмеялся он, подмигивая мне в зеркало заднего вида. – Не обижайся, дорогой! Каждый второй таксист в этом городе знает нашу Афродиту из «Херсонеса», но никому ещё не повезло так, как тебе. Просто посидеть с ней рядом – уже счастье, э?
– Кто он? – очень тихо спросил я. – Почему он весь волосатый, нос баклажаном, брови сросшиеся, а зубы – вообще ночной кошмар стоматолога?!
– Это Арсен, – спокойно ответила Гребнева, честно глядя мне в глаза. – Волк-оборотень, один из тех, кто сопровождает Гекату в прогулках по ночным перекрёсткам.
– Угу, вот я так сразу и подумал. А если серьёзно?
– Хорошо, скажу по-другому. Он подрабатывает на шоу у госпожи Аванесян, носит съёмные протезы, развлекает туристов, получает свой процент с каждого доставленного клиента. Люди любят мистику и тайны. Если к великой гадалке и ведьме тебя везёт не обычный таксист, а волк-оборотень, это вызывает куда большее доверие. О деньгах уже никто и не думает, за такое идёт двойная оплата…
– Теперь понятно, – согласился я. – Больше вопросов нет.
А то мне вечно втюхивают какую-нибудь РЕН ТВ-шную версию всего происходящего, что, как правило, имеет обычное объяснение, если только присмотреться ко всему трезвым и непредвзятым взглядом. Я же музейный работник, история искусств не подразумевает мистики, фантазий или суеверий, здесь ценится объективность, беспристрастность и научный взгляд на вещи, с которыми мы обязаны изучать эти же самые суеверия, фантазии и мистику.
Два мотоциклиста висели у нас на хвосте, разумно не приближаясь ближе чем на пятьдесят метров. Видимо, на сегодняшний день их задача заключалась именно в слежке, а не в провокации нападений. Ну а сами мы тем более не собирались ни на кого бросаться просто так, первыми, превентивно и без повода.
– Сколько же их в целом в этой двухколёсной банде? – вслух задумался я. – Двух или трёх вчера положил Герман, до этого доберманы Милы раскидали человек шесть-семь, ещё ранее ты отмутузила четверых. Уже больше десятка, а они никак не поумнеют.
Гребнева не ответила, даже бровью не повела, тема байкеров-мазохистов не волновала её ну ни капельки. Зубастый таксист, не прекращая ненавязчивой восточной болтовни, вёз нас, не спрашивая адреса, словно и без того прекрасно зная, куда нам нужно добраться. Я же совершенно не представлял себе Севастополь, поскольку сам по городу гулял от силы раз-два и то классическим туристическим маршрутом.
Мы же минут за двадцать вырулили к небольшому торговому центру в спальном районе. Два этажа, продукты, одежда, сувениры, мелкий ремонт одежды. Я выходил первым, вежливо подавая руку даме. Она успела о чём-то предупредить своего знакомого, довольно жёстко цапнув его точёными ноготками за волосатое ухо. Арсен, даже не пытаясь сказать хоть слово в свою защиту, лишь закусил нижнюю губу от боли.
– Всё в порядке? – на всякий случай уточнил я.
– Разумеется!
– Но мы не заплатили за такси.
– Так ему и надо, – Светлана лучезарно улыбнулась в ответ, взяла меня под руку и повела через стеклянные двери мимо продуктового маркета на второй этаж.
Именно там, среди разных отделов, она уверенно направилась в самый дальний угол, к неприметному местечку с вывеской «Арахна». Здесь на высоких декоративных решётках действительно висели женские платья, очень красивые, в массе – белые и голубые или пастельных оттенков. Большей частью вязанные из тонких
