дышать из-за тяжести там, где должно быть мое сердце.

Наконец я говорю единственное, на что способна.

— Ты нуждаешься во сне не менее сильно, чем я.

Должно быть, Грант что-то услышал в хриплом шепоте моих слов. Он делает быстрый, глубокий вдох.

Я тянусь, чтобы взять его руку, которую он сжимает в кулак, лежащий на кровати между нами. Я осторожно разжимаю каждый палец и массирую ладонь большими пальцами.

Несколько минут никто из нас не произносит ни слова. Единственный звук в комнате — это его слегка прерывистое дыхание. Я хочу сказать что-нибудь, что выразило бы мои чувства прямо сейчас. Дать ему понять, что он может мне доверять. Что он может расслабиться в моем присутствии. Что ему не обязательно всегда существовать в этом жестком, бесконечном подавлении.

Но я не знаю, как все это сказать, и, возможно, Грант не захочет услышать это от меня.

Поэтому я ничего не говорю. Я просто массирую его ладонь.

Наконец он слегка ерзает на кровати и убирает руку.

Это причиняет такую же боль, как и все остальное, но момент — каким бы он ни был — явно закончился.

— Итак, какие у нас планы на сегодня? — спрашиваю я, довольная и удивленная тем, что мой голос звучит почти естественно.

— Да, мы с Джексоном как раз говорили об этом. Мы думаем, что стоит подождать несколько дней, чтобы посмотреть, не уйдут ли Волчьи Стаи сами по себе. Большая часть наших припасов находится в бункере, до которого они не могут добраться, так что они довольно быстро расправятся с вещами на поверхности. Может, потом они двинутся дальше.

Мне не нравится, что Грант обсуждал это и строил планы с Джексоном. Он должен был делать это со мной. Я та, кто на самом деле вовлечена в это дело. Но я говорю лишь:

— Думаю, в этом есть смысл. Значит, мы просто останемся здесь на несколько дней, а потом пойдем посмотрим, что происходит?

— Да. Таков наш план.

— А если они не двинутся дальше?

— Тогда нам придется что-то предпринять.

— Тебе и мне?

— Не только. Дело не сводится исключительно к нашим людям. Речь идет о безопасности всего региона. Мы не можем позволить этим Волчьим Стаям получить больше власти, чем у них уже есть, и если они все объединятся, то так и будет. Бункер не является единственной их целью. Они приедут сюда, в «Новую Гавань». И есть укрепленные города, на которые они, возможно, решат напасть. Вокруг разбросаны отдельные хозяйства. Люди, которые пытаются наладить здесь жизнь, не могут просто позволить бандам объединиться в новую организацию, которая поглотит все. Так что, если они все еще стоят лагерем там и наращивают свои силы, то не только мы с тобой будем пытаться их уничтожить.

Я медленно киваю, обдумывая все это. В этом есть смысл. И обнадеживает тот факт, что мы не будем одиноки. Но также ясно, что, если это произойдет, Грант не будет полагаться на мою помощь.

Я ему даже не понадоблюсь.

Может, я никому не нужна.

— С тобой все в порядке? — спрашивает Грант уже другим тоном. Он убирает назад прядь волос, упавшую на мой лоб.

— Да, — я облизываю губы и улыбаюсь ему. — Отлично. Я не возражаю остаться здесь на несколько дней. И, конечно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы позаботиться о наших людях и не подвергать себя опасности здесь.

Я серьезно. Я не собираюсь быть эгоисткой. Или по-детски мелочной.

Но было бы неплохо быть нужной. Чтобы на меня смотрели не как на принцессу в убежище. Несколькими минутами ранее казалось, что это может произойти, но теперь этот момент упущен.

***

Следующие дни пролетают быстро и проходят лучше, чем я могла ожидать.

Грант и я оба усердно работаем. Он участвует в охране периметра и помогает со строительными проектами, а я выпалываю сорняки в саду и учусь печь хлеб. Здесь больше людей моего возраста, чем я встречала с тех пор, как заперлась в бункере, и я начинаю заводить друзей. И мне нравится чувство общности. Совместные приемы. И сборы вечером, чтобы почитать вслух что-нибудь из книг.

Днем я провожу с Грантом не так много времени, но каждый вечер мы занимаемся сексом, как только ложимся в постель, а иногда и еще раз, если просыпаемся посреди ночи. Это всегда горячо, грубо и спешно. Плотское удовлетворение потребностей, о которых ни один из нас не может сказать вслух.

Время от времени я беспокоюсь о наших людях, запертых в бункере, но у них достаточно припасов на несколько дней, и вполне логично дать Волчьим Стаям шанс самостоятельно разделиться или уехать. В целом, я не чувствую себя несчастной, и только утром четвертого дня я осознаю, что прошло так много времени.

Я скучаю по плаванию каждое утро, хотя никогда в этом не признаюсь, потому что это кажется таким эгоистичным. Вместо этого я просыпаюсь рано, чтобы поработать в большом фермерском саду, пока солнце не становится слишком жарким.

Этим утром я работаю с веснушчатым долговязым парнем, которого все зовут Хэм. Он мне очень нравится. Его улыбка напоминает мне о Ное, и он всегда смешит меня. Сегодня он рассказывал мне о девушке, которая ему нравится, и я пыталась дать ему совет. Не то чтобы я эксперт, но, по крайней мере, у меня есть опыт быть девушкой.

— Твой парень хочет тебя, — говорит Хэм через некоторое время, прерывая мои предложения о том, как показать девушке, что она ему нравится.

Я резко выпрямляюсь и поворачиваюсь, глядя в направлении, в котором он указывает. Конечно же, Грант стоит возле задней двери главного дома. Он делает короткий призывный жест рукой.

— Он не мой парень, — говорю я без особой на то причины. Это правда. Бойфренд — совсем неподходящее слово для Гранта. Я не уверена, кем именно он мне приходится.

Хэм фыркает.

— Ладно. Называй как хочешь. Он всегда выглядит раздраженным, когда ты проводишь время со мной, и прямо сейчас он становится нетерпеливым и винит меня. Так что иди поговори со своим мужчиной, пока он не решил врезать мне чисто на всякий случай.

Я невольно смеюсь над его ироничными словами, хотя они также заставляют меня покраснеть. Я поднимаюсь на ноги, вытираю немного грязи с джинсов, а затем направляюсь туда, где ждет Грант.

Он хмурится, когда я подхожу.

— Что случилось? — спрашиваю я, внезапно забеспокоившись. Обычно он не приходит ко мне, когда мы работаем днем.

— Ничего.