пункт и пополнить запасы продовольствия. Времени оставалось в обрез, потому что если поймать переход от вечерней зари к ночи, то может получиться сказочный снимок. Она устала и проголодалась, но проехать мимо подобного маленького чуда представлялось совершенно невозможным.

Остановив машину, Анфиса достала камеру и шагнула на мягкий песок грунтовки, щедро пересыпа вший обочину.

Казалось бы, то место, где она работала, находится всего в семи километрах: тот же лес, та же местность, а тишина разная. Там, у особняка, в руинах постоянно слышался плач ветра и жалобно скреблись о кирпичную кладку проросшие сквозь щели кусты ольхи. А тут, у церкви, тишина была какая-то особенная, бархатная, невесомая, как опадание лепестков с яблони.

Призывный свет лампы в окне завораживал и притягивал. Быстро сделав несколько снимков, Анфиса натянула на голову капюшон толстовки и приблизилась к двери, приоткрытой на узкую щёлку.

Золотистый свет лампы тускло освещал тесное пространство церкви, бликами отражаясь на нимбах икон. Анфиса увидела скромный деревянный иконостас, распятие в дальнем углу и женщину, которая сидела на лавке и что-то быстро писала карандашом в школьной тетради.

При взгляде на Анфису женщина встала и улыбнулась:

— Проходите, не стесняйтесь. К нам редко заглядывают. — Она указала взглядом на лампу: — Я зажигаю лампу, чтобы знали, что открыто. Но все летят мимо, мимо и не останавливаются.

— А почему вы не зажжёте большой свет или прожектор у входа? — спросила Анфиса.

Женщина вздохнула:

— Да откуда же здесь электричество? Никто не станет провода тянуть ради церквушки, что на одной Божией воле держится. То, что она больше ста лет простояла, уже непостижимо для разума. Революция, война, перестройка, разруха — гиганты в пыль рассыпаются, а она всё стоит. — Женщина была полной, румяной, с прядью пепельно-русых волос у виска, что непослушно падала на щёку. Одним пальцем женщина заправила волосы под платок. — Мы с подругами тут по очереди дежурим, но бываем не каждый день — добираться неудобно. Я чаще других бываю, потому что на мотоцикле езжу. — На немой вопрос Анфисы она усмехнулась: — Я мотоцикл за пристройкой прячу, с дороги не видать.

— А батюшка есть?

— Есть, есть, — радостно откликнулась женщина. — Как не быть! Отец Захарий по праздникам служить наезжает из ближайшего монастыря. Тогда и народ подтягивается: то свои, местные, то заезжие любопытствуют, когда видят, что народу у церкви много. — Она с интересом взглянула на Анфису: — А вы? — Она немного подумала и перешла на «ты». — А ты откуда?

В её любопытстве не слышалось ничего фальшивого или равнодушного, как случается, если спрашивают из вежливости, и Анфиса охотно откликнулась:

— Я приехала из Петербурга на несколько дней. У вас тут неподалёку остатки усадьбы, я их фотографирую для рекламного проспекта.

— У Беловодовых? — Женщина всплеснула руками. — Так ведь и нашу церковь купчиха Беловодова построила. А перед тем как усадьбу спалить, отдала нам икону.

— Спалила? Сама? — невольно вырвалось у Анфисы.

— Ну да. После революции новая власть постановила изъять имущество. Хозяйка и подожгла особняк, чтоб врагу не достался.

— Что с ней случилось, с купчихой?

— Да кто ж теперь расскажет? Слышала, будто говорили, что комиссар её лично застрелил; кто думает, что утопилась, а моя бабушка вспоминала, что исчезла она и как сквозь землю провалилась. Теперь дело прошлое, спросить не у кого, одна икона от господ Беловодовых и осталась.

Коротким шагом женщина переместилась вправо, и напротив глаз Анфисы оказалась небольшая икона в необычном металлическом окладе. Стоящая на облаке Богородица с Младенцем на руках нежно и скорбно смотрела на коленопреклонённых солдат в форме русской армии. На заднем плане виднелись палатки, горели костры, в сгущавшихся сумерках темнела полоса леса.

Икона притягивала к себе необычностью образов, каким-то непостижимым образом раздвигая пространство и время. Может быть, потому, что церковь тоже окружал лес, или это мерцающий огонёк лампады создавал эффект присутствия там, рядом с молящимися солдатами.

Несколько мгновений Анфиса молчала, не отрывая взгляд от необычного образа.

— Икона называется Августовская, — объяснила свечница, делая упор на букву «у».

— Августовская? — машинально переспросила Анфиса.

— Нет, не Августовская, а Августовская, — поправила женщина. — Название не в честь месяца августа, а в честь явления Богородицы русским войскам в Галиции, в местности под названием Августа. — Наверное, женщине приходилось объяснять прихожанам много раз, потому что интонация неуловимо изменилась на учительскую. Она скользнула пальцами по окладу иконы: — Явление произошло в ночь на четырнадцатое сентября тысяча девятьсот четырнадцатого года перед большим сражением, которое закончилось победой.

Анфиса вздрогнула от изумления:

— У меня четырнадцатого сентября день рождения!

Женщина тронула её за руку:

— Значит, правильно ты в нашу церковь заглянула, всё промыслительно, и ничего не происходит просто так.

— Можно я сфотографирую икону? — попросила Анфиса, почти уверенная, что получит отказ. Всё-таки икона не музейный экспонат, чтоб её каждый любопытный фотографировал.

Но женщина по-доброму улыбнулась, рассыпая морщинки по уголкам рта. Она принадлежала к людям, которые могут расположить к себе только за счёт искренности, какую не купишь ни за какие деньги. С лёгкой завистью Анфиса подумала о счастье иметь такую замечательную маму. Наверняка дочки рассказывают ей свои секреты, понимающе шушукаются, по-доброму подшучивают друг над другом, вместе плачут и вместе смеются.

— Почему нет? Фотографируй на здоровье.

Стараясь, чтобы снимок не бликовал, Анфиса выбрала нужный ракурс, и камера послушно защёлкала, навсегда запечатывая изображение в свои недра. Потом, в трудную минуту, можно будет подолгу рассматривать икону в мельчайших подробностях, вспоминая об этой тёплой встрече в крошечной церкви, построенной госпожой Беловодовой.

Кстати, надо запомнить название иконы и поискать информацию в интернете.

* * *

За три дня у развалин особняка Беловодовых Анфиса успела сделать массу снимков, но никак не удавалось ухватить момент, в котором сходятся все составляющие идеальной картины, включая сам объект и окружающее пространство. Одно дело — сделать стандартные фото на фоне неба, и совсем другое — дождаться, когда руины живописно подкрасит розовато-багряный цвет солнца или над трубой от камина блеснёт оранжевая полоса заката, уводящая кадр в бесконечное пространство.

Чтобы увидеть будущую красоту, необходимо в любой замарашке суметь рассмотреть нынешнюю. Каждое место имеет своё волшебство и свою потаённую историю, которую обязательно ненароком выдаст, если проявить терпение и настойчивость.

Все три дня Анфиса урывками спала в машине, выскакивая ночью на любой просвет в тучах. Но сегодня к вечеру пошёл дождь, и, значит, работа откладывалась на неопределённое время. Холодные капли стекали по лобовому стеклу машины и барабанили по крыше, навевая дремоту. Анфиса порадовалась, что успела заранее сварить кофе на походной мини-плитке и залить им полный термос.