Шрифт:
Закладка:
– А что у тебя есть?
– Ты знаешь. – Теперь взгляд его встретился с моим, но я следил за его рукой, которая сдвинулась поближе к рукояти кинжала. – Ты где сейчас?
– У Блейза.
– Прошел слух, что тебя недавно видели в Амбере. А потом рука у Эрика оказалась в бинтах…
– И ты сейчас смотришь на их первопричину, – подтвердил я. – Так какова твоя цена?
– О чем ты?
– Давай откровенно и без экивоков. Как думаешь, сможем мы с Блейзом скинуть Эрика?
– Нет, поэтому-то я и на его стороне. И не намерен никому продавать свою армаду, если тебя интересует именно она. А ведь так и есть, верно?
Я улыбнулся:
– Мой проницательный брат. Что ж, приятно было побеседовать. Увидимся в Амбере – наверное.
Я хотел было закрыть карту ладонью, но он закричал:
– Подожди!
– Что?
– Ты ведь даже не сделал своего предложения.
– Сделал, – сказал я. – Ты предположил и сказал, что это тебя не интересует.
– Я так не говорил! Просто я знаю, кто чего стоит.
– В смысле власти.
– Ну да, и в этом смысле тоже. Так что ты можешь предложить?
Мы говорили где-то с час, после чего северные моря оказались открыты для трех фантомных флотилий[72] Блейза, которые, возможно, также доставят подкрепление.
– Если вы проиграете, в Амбере на эшафоте мы окажемся все втроем, – сказал Каин.
– Но ты ведь рассчитываешь на другое, так?
– Да. Я надеюсь, что на трон в ближайшее время сядешь ты или Блейз. Служба победителю меня вполне устроит. Кто будет регентом, не так уж важно. Хотелось бы, конечно, еще выторговать голову Рэндома как часть сделки…
– Не пойдет, – возразил я. – Бери что дают или забудь обо всем.
– Хорошо, я согласен.
Я улыбнулся и закрыл карту рукой. Он исчез.
Жерара я решил оставить на завтра – Каин меня слишком вымотал.
А потому я забрался в постель и заснул.
Жерар, услышав расклад, согласился не мешать нам. Главным образом потому, что попросил его именно я, раньше-то он полагал Эрика меньшим из возможных зол.
С ним я договорился быстро, пообещав все, чего он просил, поскольку ни о чьей голове речи не шло.
Затем я еще раз обошел нашу армию и рассказал воинам об Амбере еще немного. Странно, как быстро они поладили, словно братья, большие краснокожие и маленькие волосатые.
Печально, но факт. Мы их боги, и так тому и быть.
Я разглядывал флотилию, преодолевающую великий океан цвета крови. По пути через Тени, где им предстоит плыть, многие корабли отстанут и неизбежно пропадут.
Подумал о солдатах из Аверна и о моих новобранцах из Тени по имени Ри'ик[73]. Их задача – добраться до истинной земли, к Амберу.
Я перетасовал колоду и разложил карты. Выбрал ту, на которой был изображен Бенедикт. Долго старался вызвать его, но ничего не вышло, карта оставалась холодной.
Тогда взял другую, с портретом Бранда. И снова – долгое ничто и холод.
А потом послышался крик, ужасный, мучительный.
– Помогите!
– Как?
– Кто это? – спросил он, и я увидел, что он корчится от боли.
– Корвин.
– Вытащи меня отсюда, брат мой Корвин! Все, что захочешь, будет твоим, только помоги!
– Но где ты?
– Я…
Тут нахлынул водоворот образов, который мое сознание воспринимать отказалось, еще один вопль, словно в смертной агонии – и тишина.
И карта вновь стала холодной.
Меня внезапно заколотило. Отчего – непонятно.
Я закурил и подошел к окну, пообщаться с ночью с глазу на глаз. Карты остались лежать все там же – на столе в моих покоях в цитадели, вокруг которой собирались наши войска.
Звезды казались крошечными, туманная дымка маскировала их. Знакомых мне созвездий здесь не было и в помине. Небольшая голубая луна быстро неслась по небосклону. Ночь принесла внезапный холод, и я закутался в плащ, вспоминая ту зиму нашей катастрофически неудачной кампании в России. Господи, я тогда чуть насмерть не замерз! И к чему все это привело?
К престолу Амбера, конечно.
Ибо эта цель оправдает любые средства.
А что же Бранд? Где он? Что с ним случилось и кто это сотворил?
Ответов не было.
Но глядя, как голубой диск луны опускается к линии горизонта, я задавался вопросом: не упустил ли я чего важного в общем раскладе, все ли факторы учтены?
И здесь не было ответа.
Я снова сел за стол, плеснул себе вина.
Просмотрел колоду и достал карту отца.
Оберон, повелитель Амбера, стоял передо мной, одетый в зеленое и золотое. Рослый, широкоплечий, кряжистый, в черной бороде проблески серебра, такие же волосы. Оправленные в золото зеленые камни перстней, золотистого цвета клинок. Когда-то мне казалось, что никакая сила не может заставить бессмертного властелина Амбера покинуть свой трон. Что же все-таки случилось? Я по-прежнему не знал. Но его больше нет. Как же встретил смерть мой отец?
Я уставился на карту, сконцентрировался.
Ничего… Ничего…
Что-то?
Что-то.
Фигура на карте едва шевельнулась – слабо, едва ощутимо, и изображение стало похоже на тень того человека, которым Оберон когда-то был.
– Отец? – позвал я.
Ничего.
– Отец?
– Да… – Неверное и отдаленное, словно вплетенное в шум в морской раковине.
– Где ты? Что случилось?
– Я… – Длинная пауза.
– Да? Это Корвин, твой сын! Что такого случилось в Амбере, что ты исчез?
– Прошло мое время. – Голос его звучал будто издалека.
– Ты хочешь сказать, что отрекся от престола? Никто из братьев ничего мне об этом не говорил, а спрашивать я не стану, потому что не испытываю к ним особого доверия. Эрик сейчас распоряжается в городе, Джулиан охраняет Арденский лес, Каин и Жерар держат моря. Блейз восстал против них, я намерен поддержать его. У тебя есть какие-нибудь пожелания на этот счет?
– Ты… единственный… кто спросил, – произнес он, странно задыхаясь. – Да…
– Что «да»?
– Да, восстаньте… вооружитесь… против них…[74]
– А как же ты? Чем я могу помочь тебе?
– Мне уже не помочь. Займи трон…
– Кто, я? Или мы с Блейзом?
– Ты! – сказал он.
– Я?
– Ты! Благословляю тебя на это… Займи трон… и поторопись!
– Но почему я, отец?
– Не хватает воздуха… Займи трон!
И он исчез.
Итак, отец жив. Интересно. И что же делать?
Я глотнул вина и задумался.
Оберон еще жив и где-то странствует – он, король Амбера. Почему он ушел? Куда направился? Кто, что, зачем и где?[75] И все такое.
Кто может это знать? Точно не я. А значит, больше тут и говорить не о чем.
Однако…
Я не мог выкинуть это из головы. Должен сказать вам, что мы с отцом не очень-то ладили.
