Затем тени растекаются и превращаются в густое темное облако. Оно быстро вращается вокруг нас. Холод мгновенно остужает мою кожу. Легкие горят, а во рту привкус пепла. Свет тускнеет.

Ариен удрученно вздыхает:

– Плохо. Видимо, я просто не могу этого сделать.

Я прикладываю руку к земле, вспоминая прошлую ночь. Как во мне вспыхнул жар и заставил грязь отступить. Земля под моей ладонью тиха. А под моей кожей нет ни песни, ни тепла. Но меня одолевают сомнения. Когда я держала Роуэна и пыталась оттащить его от Гнили, что-то произошло.

Я медленно беру кувшин.

– Ариен, попробуй произнести заклинание еще раз.

Наши руки вместе обхватывают стекло. Тени собираются. Я думаю о доме, нашей комнате ночью, деревне в день десятины. Я все время пыталась – и безуспешно – уберечь его. Думаю о том, как я себя чувствовала с тех пор, как мы приехали сюда. Такой разочарованной и бессильной.

Я отчаянно тянусь к тому, что почувствовала в темноте у озера. Долгое время я не чувствую ничего, но потом – вспышка тепла. Она маленькая и быстрая, я почти не замечаю ее и с трудом понимаю, что она была. Затем свет или сила, или чем бы оно ни было, течет через меня – от меня – к Ариену.

Тени сливаются воедино. Аккуратными, прекрасными, контролируемыми полосами они вьются вокруг кувшинов. Нас вновь освещает полуденный свет, внезапная яркость которого становится невыносимой. Ариен, пораженный, смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Сработало.

Он трясущейся рукой касается кувшина, теперь наполненного чистой водой. Он смеется.

– Я сделал это, я сделал это!

Вода прозрачна не только в кувшине, который он держал. Она прозрачна во всех них. И печать, которую он вырезал, обуглена, как будто что-то выжгло землю. Ариен недоверчиво смотрит на нее.

Я поднимаюсь на ноги и начинаю пятиться в направлении дома, разбрасывая гравий. Ариен в замешательстве кричит мне вслед:

– Лета, в чем дело?

Он не понимает. Он не знает, что я помогла ему, что это из-за меня заклинание подействовало и Гниль исчезла.

– Извини, мне надо идти.

Во рту все еще есть привкус пепла. Я все еще чувствую его, тот внезапный жар, который охватил меня. Я смотрю на кувшины с уже чистой водой. Под моей кожей пляшут искры, и я сжимаю кулаки.

Я вспоминаю свой отчаянный шепот в темноте, когда мы с Ариеном заблудились в Вейрском лесу. Пожалуйста, помогите нам. И как Подземный Лорд ответил из темноты: А что ты дашь мне взамен?

У меня нет магии. Это невозможно. Этого просто не может быть.

На кухне за столом сидит Флоренс и, вся в муке, замешивает свежее тесто для хлеба. Она смотрит на меня и улыбается, но я прохожу мимо и иду по коридору. В прохладную тусклую темноту, мимо гостиной, прямо к лестнице.

Моя комната залита полуденным светом. Я беспокойно хожу кругами, вцепившись пальцами в складки плаща. Стеклянные пузырьки с успокоительным средством все еще лежат на моем одеяле. Они разбросаны по нему, как горстка драгоценных камней. Я иду от окна к углу, к стене. Я дрожу, кладу руку на бумагу с цветочным узором и глубоко вздыхаю.

– Почему ты вернулся?

Сначала есть лишь тишина. А затем сквозь стену раздается шепот.

Не голос. Просто тихое шипение. По спине пробегает холодок, как будто по ней провели пальцем.

Я выхожу из комнаты и иду на звук, пока не дохожу до конца коридора. Все двери закрыты и заперты, идти некуда. Краем глаза я вижу, как поднимается тьма. По полу медленно растекается вода, под ногами уже целая почерневшая лужа. Я плотнее закутываюсь в плащ Роуэна, но холод проникает сквозь него, сквозь мою ночную рубашку и нижнее белье, пока не оказывается прямо на моей обнаженной коже. Вокруг становится темнее. Шепот становится все громче и обретает форму, пока не переходит в голос.

Голос Подземного Лорда.

Фиолетовый лес. Фиалки в лесу. Виолетта в Вейрском лесу.

– Мы заключили сделку. – Я выдыхаю это слово, дрожа и вспоминая зимнюю ночь, когда прошептала мольбу в безмолвный лес. – Чего ты от меня хочешь?

Помнишь, что ты мне сказала? Воздух меняется. Звук – мой голос – эхом разносится в темноте. Я не боюсь. Пожалуйста, расскажи мне. Покажи мне.

Тебе сейчас страшно, Виолетта?

Роуэн задал мне тот же вопрос, пока мы сидели в темноте. Ты боишься меня? Я была честна, ответив, что не боюсь.

Но в мире существуют разные виды чудовищ. Есть Лейкседжский монстр. Мальчик с отравой в жилах, которого разрушает Гниль. А есть Подземный Лорд. Повелитель мертвых, тьмы и теней. Он здесь. Прямо за моей спиной. И он знает мое имя.

– Я не боюсь.

Ложь на вкус горька, как украденные успокоительные.

– Я тебя не боюсь.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

Он здесь. Тени и тьма. Но я не могу увидеть его. Я могу разобрать отдельные черты. Хищные глаза, острые зубы и когти. Я могу видеть его очертания. Такое же высокое существо с острыми краями, которое явилось мне в Вейрском лесу. Но, сколь бы долго я ни смотрела, не могу превратить его части в единое целое. Как будто мои глаза не дают мне понять, кто он.

Ложь. Он издает резкий глухой звук, похожий на смех. Страх тебе к лицу. Но я не причиню тебе вреда.

Я прижимаюсь к стене. Он движется вперед. Сдвиг и мерцание. Форма, которая так и не стала полностью реальной. Тени окутывают меня, и воздух становится безумно холоден. Я думаю об озере. О почерневшей воде и отравленном береге. О том, как ритуал провалился и в земле появилась рана. Как Гниль поднялась и охватила Роуэна, когда он погрузил порезанное запястье в грязь.

Я не могу дышать.

Ты просила моей помощи. Ты нашла, что хотела? Его голос – поцелуй в раковину моего уха. Мальчик, монстр, правда.

– Я не знаю.

Я больше ничего не знаю. Только пожирающий меня страх.

Думаю, да, Виолетта в лесу.

Я протягиваю поднятые пустыми ладонями вверх руки вперед. Моя кожа холодная, но я все еще чувствую поток тепла, который собрался в моих ладонях, когда Ариен произносил заклинание.

– Моя магия исчезла. Она должна была исчезнуть.

Но она не исчезла.

– Прошлой ночью, когда я прикоснулась к Гнили… что-то изменилось. Почему это происходит?

Позволь мне показать тебе.

Меня охватывает внезапное, стремительное видение. Я вижу озеро, черное и бескрайнее. Две полные луны. Одна – наверху, в ночном небе. Другая – внизу, отражается в воде. На земле вырезана печать. Прямо как во время ритуала, только на берегу я одна.