Он был одним из самых упорных и настойчивых подопечных Оффиция. Он много учился, чтобы стать лучшим Антеей, который когда-либо жил на свете.

В тот день, стоя на песке тренировочного двора, Эвандеру пришлось с высоко поднятой головой ждать схватки с непоколебимым и мощным эфебом.

Их бой привлек всеобщее внимание. Их движения были настолько точными, что заметить обман было попросту невозможно. На первый взгляд их поединок казался захватывающим и яростным. Он подошел к концу, когда Вильнюс ударил Эвандера в солнечное сплетение. Удар оказался настолько сильным, что юноша отлетел почти на два метра. Это был их самый эффектный финал.

В конце схватки в казармах раздались бурные аплодисменты. Эвандер по-прежнему лежал на земле: он сделал вид, будто у него перехватило дыхание, и закашлялся. И тут Вильнюс позволил гордыне взять над собой верх.

– Что же? Найдется ли среди вас тот, кто рискнет бросить мне вызов?

Эти слова дорого ему обошлись.

– Зачем же тебе «тот». Мужчины не стоят таких усилий.

Обернувшись, Вильнюс обнаружил сестру Маню. Магистрат не пропустила ни секунды боя. Ее плотоядная улыбка обескуражила Вильнюса, и победоносное выражение мгновенно исчезло с его лица. Сестра Маня сняла плащ и, не сводя с юноши глаз, отдала одеяние инструктору.

– Давайте вместе оценим ваши навыки? – предложила она.

Андреа помнил предупреждения Косьмы. Похоже, Мане не терпелось преподнести заносчивому новобранцу урок.

– Чего же ты ждешь? – спросила она с жуткой улыбкой на лице и сложенными за спину руками. – Смелее, атакуй!

– Я не могу драться с женщиной! – попытался отвертеться Вильнюс.

В казармах повисла тишина. В глазах Мани заиграли недобрые огоньки. Сначала в них разгорелось нетерпение, которое переросло в ненависть.

Она без какого-либо предупреждения взмахнула рукой, оставив в воздухе огненный веер. Вильнюс рефлекторно отскочил, едва избежав пламени. Юноша с трудом уклонился от последовавших огненных атак.

– Ну же, солдат! Что ты будешь делать, когда благословленный Светом нападет на дворец? Думай!

Андреа, скрывавшийся под личиной, замер от ужаса перед Маней. В ней было столько ярости! Их бой уже не был обычной тренировкой. Казалось, Маня хочет сжечь его заживо для наглядного примера. Происходившее переросло в настоящий бой.

Вильнюс не обладал ловкостью Андреа, привыкшего бегать по крышам, перепрыгивать с одной стены на другую и взлетать на самые высокие шпили. Он обладал самым обычным телом, способным лишь принимать и наносить удары.

Кулаки Мани выбрасывали огненные ядра, а пальцы – стрелы. В исступлении она кричала:

– Хватит прятаться! Бейся со мной!

«Хватит прятаться! Покажись!» – оклики магистрата вызвали в памяти Андреа глубоко зарытые воспоминания. Тогда голоса тоже угрожали ему.

– Как ты собираешься защищать то, что тебе дорого, новобранец?

«Забирайте ее!»

Ступор. Беспомощность. А затем – ожидание.

Он ничего не сделал, чтобы защитить ее. И ее забрали.

Лирохвост умер.

– Слабак! Ты только и делаешь, что защищаешься! Как ты сможешь кого-нибудь защитить?

Горечь, сидевшая в нем вот уже долгих десять лет, превратилась в ярость. Она очернила душу Андреа, как ничто до этого.

После очередного разворота на одной ноге, Вильнюсу удалось поймать равновесие. Он со всей силы бросился к Мане, сжав кулак. В отчаянном порыве юноша закричал.

Жестокость переполнила его. Андреа хотелось быть жестоким, хотелось заткнуть Маню, хотелось прогнать демонов, бесновавшихся в его голове. Любым способом.

Магистрат с трудом увернулась от атаки Вильнюса. Ее тщеславная улыбка испарилась. Его удар просвистел совсем рядом, и на лице женщины отразилась злоба, равной которой она давно не испытывала. Это была злоба узника, которому нечего терять.

Тогда она решила прекратить схватку самым бесчестным образом. Для этого ей было достаточно щелкнуть пальцами.

Вильнюс приземлился на ноги, готовясь вновь перейти в наступление. Вдруг воздух рядом с ним сжался. Взрывная волна ударила его прямо в голову, пробивая барабанные перепонки.

Боль превозмогла злобу, и Вильнюс упал, зажимая обожженную щеку. Солдаты и новобранцы не осмеливались подойти к нему, опасаясь такого же наказания. Довольная собой, сестра Маня презрительно оглядела юношу. Улыбка вновь заиграла у нее на лице.

– Главный урок, который вы должны усвоить сегодня, состоит в том, что нельзя быть излишне самонадеянным. За эти три дня может произойти что угодно! Если вы не боитесь обычных людей, бойтесь тех, кто несет Свет! Они могут поставить под угрозу безопасность этого дворца! Вы должны быть готовы к тому, что они пойдут на что угодно!

Она забрала у инструктора плащ и, триумфально ухмыляясь, ушла в сопровождении двух стражников. Эвандер подождал, пока она скроется из виду, и побежал к Вильнюсу, который по-прежнему лежал на земле и стонал. Остальные последовали его примеру. Зрелище было не из приятных.

– Она не промахнулась! – воскликнул кто-то в толпе.

– Андр… Вильнюс, все закончилось!

Эвандер приподнял друга за плечи, и тот завыл от боли. Боль в щеке была невыносимой.

– Его нужно срочно отправить в лазарет, – сказал один из стражников.

– Я помогу ему, – хладнокровно заверил его Эвандер. – Пойдем, Вильнюс, я тебя отведу.

Они шли через двор под затравленными взглядами солдат, ставших свидетелями произошедшего. У многих были заметны шрамы, оставленные сестрой Маней.

В лазарет друзья не пошли. Вместо этого они забились в пустое стойло, где Андреа поспешно стянул с себя маску. Ему было крайне тяжело терпеть ожоги, полученные Вильнюсом. К счастью, благодаря Дару Персоны, его настоящее лицо не пострадало. Личина Вильнюса пострадала куда сильнее, и теперь его лицо было испещрено красными шрамами от подбородка до скулы. С этого дня высокомерному красавцу вечно придется носить клеймо гордеца.

– Что произошло? – обеспокоенно, почти болезненно спросил Эвандер. – Даже в обличье Вильнюса ты никогда не был таким… злым. Это не похоже на тебя, Андреа.

Андреа выждал какое-то время, чтобы дать себе оправиться от пережитого. Спустя какое-то время он ответил Эвандеру. Голос его дрожал.

– Неужели это выход?

– Какой выход? – спросил Эвандер.

– О котором я всегда говорю! С тех самых пор, что я помню себя, я продолжаю твердить, что насилие – не выход. Нужно… разговаривать! Выражать свои чувства! Быть терпимыми, добрыми! Идти по пути дипломатии! Скажи мне, Эвандер, помогло ли искусство переговоров спасти мою мать, когда ее схватили и потащили на казнь?

Вопрос Андреа, произнесенный с таким надрывом, разбил Эвандеру сердце.

– Я не смог защитить ее! Я был слишком труслив! Я сбежал! Не мог стерпеть этого… насилия… Она нуждалась во мне, а я подвел ее…

– Андреа, ты не мог помочь ей! Ты был слишком маленьким! – Эвандер утешающе погладил друга по руке. – Мы любим тебя таким, какой ты есть. Ты научил нас хорошему, показал доброту, которая так свойственна тебе. Любовь не всегда выражается в заметных действиях. Но ты научил нас заботиться друг о друге и вырастил целую армию добрых людей, готовых перевернуть мир! Я счастлив, что вырос рядом с тобой.

Эвандер выдохнул, а затем добавил:

– Твоя мать гордилась