– Кто рано встает, тому Бог подает, у меня так деда говорит, – авторитетно заявил ребенок.

– Пойдем сыр дегустировать? – предложила я.

– Не-а, пошли на огород, хочу посмотреть, как все растет, – потянула она меня за руку.

– А к козочкам и курочкам зайти не хочешь? – посмеялась я.

– Очень хочу, – у девочки загорелись глазки.

– Пошли, – протянула я ей руку, дала ей корзинку, а себе взяла ведерко для молока.

Яна так смешно ходила по курятнику и разговаривала с курочками. Пыталась их погладить, радовалась каждому найденному яичку.

– А ты им вкусное что-нибудь даешь?

– Если огурец большой найду, то огурчик дам, сорняки всякие они любят клевать, – улыбнулась я.

– У тебя так интересно, а у нас не живут курочки, – вздохнула девочка.

– Маме, наверно, некогда за ними ухаживать, – сказала я.

– Нет, они у нее дохнут.

– Подрастешь, заведешь свой курятник, – успокоила я ее.

Потом мы ходили к козочкам. Подоили их. Яночка их гладила и даже попыталась поцеловать. Коз выгнали к пастуху, они ушли вместе с коровами на пастбище. Хотя иногда я их оставляю, так сказать, дома, отправляю пастись на ближайший пустырь. Далеко они не уходят, видно, за ними Исмаил присматривает, или просто боятся.

Яна попила свежего молочка, и мы пошли с ней смотреть, как растет все на огороде. Ей было все так любопытно, она заглядывала под кустики с помидорами и перцем, любовалась на маленькие баклажаны, а плети огурцов и кабачковые джунгли привели ее в восторг. Она стала трогать плоды, и они начали расти. У меня выросло два огромных огурца, три кабачка и одна тыква с десятилитровое ведро величиной.

Когда она увидела, что так может, стала трогать ладошками все подряд. Я с ужасом смотрела на кабачки и огурцы. Решено, Яну на огород не пускать.

– Смотри, смотри, какой огромный кабачок! Огурец отнесу курочкам. Ты видишь, какая тыква? Какая огромная тыква! Я хочу большую помидорку, – радостно захлопал в ладоши ребенок и рванул в помидорные кусты.

Эксперимент с помидоркой не удался, что-то пошло не так, и мякоть выросла раньше, чем кожица. Она лопнула у девочки в руках и облила ее с ног до головы помидорным соком. Яна залилась задорным смехом.

– Мне у тебя нравится, пошли мыться, – она прижала к груди огромный огурец, взяла меня за руку и повела в дом.

Саша уже возился на кухне и готовил омлет на всех. Вовсю кипел чайник. На столе появилась тарелка с сыром и бутербродами с маслом.

– Утро доброе, девочки, – поприветствовал он нас.

Он чмокнул меня и забрал ведро с молоком и корзинку с яйцами.

– Какой у тебя большой кабачок, – удивился он.

– Это огурец, я его сама вырастила, – Яна плюхнула его в раковину и отправилась в ванную.

– Реально огурец? – посмотрел на овощ Саша.

– Угу, там у нас еще один такой же растет, огромная тыква и два гигантских кабачка.

Он накрыл крышкой омлет и отправился на огород. Через минуту зашел в дом, взял меня за руку, отвел на нашу фазенду и показал на грядки. Огуречный куст засох и осыпался, кабачок погиб, тыква тоже. Только на земле лежали огромные овощи. Помидорный куст поник, но еще оставался живым. Хорошо, что ребенок не прошелся по всему огороду.

– Ой, а это я сделала? – услышала я плаксивый голос малышки.

Она все еще была в помидорном соке. Я совсем забыла, что за такими маленькими детьми нужно следить, когда они моются.

– Яночка, ты не виновата. Просто если вырастает такой огромный плод так быстро, то погибает все растение, оно не успевает напитаться из земли соками, а все отдает плоду, – стала я объяснять ей.

У девочки затряслись губы, полились слезы.

– Я такая же, как мама, – заплакала она.

– Нет, моя хорошая, просто ты не знала, что так умеешь и у тебя такое может получиться. А как мама делает?

– Она к сорняку прикасается, и он у нее рассыпается в руках. Но когда она этого не хочет, то все целое остается, – всхлипывала она.

– Идем, заинька, ты же почти все здесь потрогала, и все растения живыми остались, кроме тех, что дали огромные плоды. Не плачь, еще научишься, куда это применять. Зато смотри, какая у нас большая тыква выросла и раньше времени, мы же не едим ботву. Давай дядю Сашу попросим нам ее принести и попробуем ее приготовить. Хорошо?

Она шмыгнула носом, кивнула, развернулась и пошла в дом. Я кивнула Саше на тыкву, тот все понял. В ванной девочку искупала, она весело болтала о тыкве, Золушке, курочках Рябах, козочках. Сказала, что пока не соскучилась по маме, но надо ей обязательно позвонить.

На кухне, на столе лежала огромная тыква. Саша ее разрезал, внутри она была пустой, семян в ней не было. Мы с ним переглянулись. Я аккуратно срезала мякоть ножом тонким слоем. Она была хрустящей, ароматной, а шкурка очень тонкой. Этакий летний вариант тыквы. На осень такую не положишь, но сейчас есть можно. Огурец тоже разрезали, семян там не было. Он был пустой, как и тыква. Девочке об этом не стали говорить, она и так расстроилась, что погибли растения.

Огурец скормили курам, тыкву нарезали и убрали в холодильник. Надо будет с кем-нибудь поделиться. Позвоню Матрене, давно с ней что-то не болтали. Она была ужасно занята освоением скайпа и зума, вела онлайн-консультации. В город уже не ездила в связи с ситуацией в стране.

Немного поболтали, предложила ей кусочек тыквы. Она спрашивала у меня насчет чердачной двери и что я решила делать с содержимым чердака. Тут пришла Яна, забралась ко мне на колени.

– Чего делаешь?

– С бабушкой Матреной разговариваю, – ответила я.

– Я тоже хочу, у меня никогда не было бабушки.

– Это кто там у тебя? – спросила Матрена в трубку.

– Еще одну дочь себе завела, – рассмеялась я.

– Бабушка Матрена, приходи к нам вечером есть кашу с тыквой, которую я вырастила, – прокричала девочка в трубку, хихикнула и убежала к Кате в комнату.

– Ох и горластая она у тебя, – залилась хохотом Матрена. – Ну что, приглашение действует?

– Как хочешь. Только ребенок не простой, видит то, чегоо нет, и то, что есть. Мамка у нее тоже волшебная.

– Что за мамка?

– Морена или Марена, наверно, и так и так правильно. Девочка говорит, что у мамы все в руках погибает.

– Как интересно. Как вы с ней познакомились?

– Я их от мертвяков избавила.

– Хочу на девочку посмотреть, но вот Коловершу придется оставить дома, – вздохнула тяжело Матрена. –