После ужина Саша съездил к Мише и привез от брата огромный пакет различных футболок, шорт, джинсов, кепок, кофт. Яна внимательно рассматривала «новые» вещи.

– Мама говорит, что девочки должны ходить в юбках и платьях, так энергия идет по земле и поднимается по ногам, – заявила она авторитетно, отодвигая от себя шорты и джинсы.

– Она и так по твоим ногам пойдет, даже если ты в комбинезоне будешь, ты же на земле стоишь. Если так заморочиться с юбками, тогда босиком нужно ходить, и зимой и летом, – покачала я головой.

– Ножки можно наколоть, но вот по песку и по газону мама ходить босиком разрешает.

Она посмотрела на свой заляпанный сарафан, немного подумала, забрала футболку и понравившиеся шорты. Девочка ушла к Кате в комнату переодеваться. Деловая колбаса. Тут из комнаты послышались дикие вопли. Я вбежала туда. Яна трясла куколкой.

– Ты зачем ей лицо нарисовала?! – кричала она на Катю. – Нельзя им лица рисовать, туда же может злобный дух поселиться и напасть на тебя.

– Я не знала, – побледнела дочка.

– Всему вас учить надо, – надул губы ребенок.

– Мы им имена дадим и попросим их нас оберегать, чтобы они за нас были, – попыталась я сгладить конфликт.

– Имена давать тоже нельзя, – покачал головой ребенок. – Мы их просто сожжем. Скажем, что это наши враги горят. Мама как-то так делала.

– Нет, зайчик, не надо так говорить, пусть это будут наши хвори и страхи. Хорошо?

Ребенок кивнул головой, успокоился и стал натягивать на себя шорты и майку. Видно, мама там не простая женщина, раз ребенок выдает такие познания. Собрали всех куколок с нарисованными личиками и отправились на речку, решили перед сном искупаться да заодно спалить сегодняшнее детское творчество. Яночка болтала без умолку, периодически проскальзывало, что там мама говорит, что там деда делает в таких случаях.

Сожгли на песке куколок, поводили хоровод вокруг костра. Попили квасу и поехали назад домой. Ребенок уснул в машине. Спать ее положили к Катюшке в комнату на раскладушку. В ручку вложили куколку без личика, и попросили ее охранять нашу маленькую и шумную гостью.

Я сама еле на ногах держалась, устала, да и столько событий за день было. Плюхнулась на кровать и вырубилась, про косу и не вспомнила. Утром рано меня словно кто-то в бок толкнул, что надо косу на место убрать. Интересно, сколько я мертвяков у Мары с Юрой скосила, сколько еще мне до плана осталось убрать? В голове мелькнула цифра восемь, значит осталось еще парочка штук.

Вот, кстати, с ее помощью можно и часть артефактов обезвредить, если там к вещи призрак привязался. И чердак частично почищу, и план сделаю.

Тихонько выбралась из постели и отправилась в гараж за косой. Пять утра, народ еще спит, можно и орудие припрятать. Вынесла ее на улицу, играет солнышко на лезвии, красота. Вспомнила, что по кладбищу одинокий дед бродит, привязанный к могилке одной из предыдущих хозяек. Можно и его освободить. Так и пошлепала на кладбище, в шлепанцах и в пижамке с косой наперевес. Главное, до шести утра успеть назад вернуться, а то народ начнет скотинку из дома на пастбище выгонять.

Захожу за ограду, сидит, родимый, грустный около какой-то могилки. Вздыхает тяжело.

– Ну вот и за мной пришла женщина с косой. А почему не в плаще, а в срамном наряде?

– Так жарко же, – хихикнула я. – А где твой бес?

– Ушел, сказал, скучно ему, а за забором люди живые, я его и отпустил, теперь вот жду своей участи, – вздохнул призрак.

– Еще кто есть такие как ты… вы тут?

– Наверно, есть. Меня здешний народ не любит, я старый и противный, даже сам себе противен. Со мной никто общаться не хотел, вечно прятались, как я бродить начинал.

– Ну, пошли туда, где ты привязан, – кивнула я.

Добрели до могилки Ангелины. Он встал и прикрыл глаза, а я стояла над ним с косой и соображала, с какой стороны к нему приладиться. Над живыми махать сверху, а вот над такими как махать: снизу, сбоку, а с какого боку лучше? Стою, соображаю, а тут кто-то как завопит, словно сирену включили:

– Люди добрыя, это что же это делается, ведьма среди бела дня в труселях по кладбищу разгуливает, косой над могилками машет!

Поворачиваюсь, а там моя соседка стоит, что как-то ко мне рот приходила лечить, и верещит аки потерпевшая на пожаре. Тут дед встрепенулся, да как рванет к этой придурошной, да как хлопнет перед ее лицом своим гнилым ртом:

– А ну захлопни варежку, малахольная, а то я тебя вместе с собой в могилу уволоку!

Соседка так и попятилась и спиной из калитки выпала. Развернулась и рванула по дороге с воплями дикими.

– Можно я напоследок пенделей ей навешаю? Она всегда меня бесила, когда на кладбище приходила.

– Я не против, – улыбнулась я.

Дед щелкнул костлявой рукой, и рядом с ним появился его демон.

– Вон той убогой всыпь перца во все ее нижнее белье, чтобы знала, по какому поводу орать можно.

Демон хохотнул и исчез.

– Все, родная, давай, я готов, – сказал он и прикрыл свои бельма.

Махнула я косой около оградки и под ногами ему на всякий случай.

– Спасибо, – выдохнул он и начал потихоньку испаряться.

– Надеюсь, дорогу ты сам найдешь, провожать тебя не надо, – сказала я, помахала всем смотрящим рукой и пошла домой.

Соседки видно не было, вот и хорошо. Интересно, что этот сквернословный дракон на кладбище делал. Хотя на улице жара, может, своих помянуть пришла или оградку поправить.

Огород, грядки, огромные овощи

Бегом, бегом домой, пока соседка весь поселок вокруг моего дома не собрала, да и с пастухом и коровами не хотелось встречаться. На мое счастье, ни с кем не столкнулась. Тихонько пробралась в дом и спустилась в подвал, в свою лабораторию с травами. Запихнула свою косу за ближайший шкаф, который при входе, и не заметишь. Хотела наверх положить, но подумала: вдруг она как-то не так сработает, над головами же будет находиться.

Надо на нее какой-нибудь чехол соорудить, чтобы она не была активной. Хотя, может быть, она становится активной только в моих руках, а в чужих и работать не будет? Но все же береженого Бог бережет. Зацепила какую-то настойку и кусочек сыра на всякий случай и поднялась наверх. Около люка меня уже ждала Яночка.

– А ты чего там делала? – спросила она.

– Вот сыр достала и настойку мятную, –