Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » На боевых рубежах - Роман Григорьевич Уманский

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 83
Перейти на страницу:
Сидим с генералом Шестаковым в небольшой комнатке, заставленной старомодным неуклюжим комодом и еще более древним граммофоном, зеленая труба которого чуть ли не закрыла весь оконный проем.

Генерал все допытывается, что делали в минувшем году наши общие знакомые и какова их судьба, а я больше интересуюсь положением фронтов на сегодня, а еще пуще, что нас ждет в этой войне завтра. Шутка ли сказать, немцы в излучине Дона. Бои идут у Клетской и Калача. А что будет, если противник все же форсирует Дон и прижмет нас к Волге? Дальше ведь пойдут только степи, пески и соленые озера.

Шестаков сегодня мне кажется каким-то помолодевшим. Беседа наша идет непринужденно. Он внешне спокоен, и это его выгодно отличает от многих, с кем мне приходилось в последние дни встречаться.

— Я оптимист, — заявляет Владимир Филиппович. — Я не верю, что мы на грани катастрофы. Возможно, нам придется еще отступать и через пески, и соленые озера, но пески ведь будут страшны не только для нас, они страшны и для немцев. Кто знает, может, фашисты здесь, на Волге, и найдут свою погибель?

Мне так хочется верить в эти слова, и я так благодарен генералу за его непреклонную веру в нашу победу, что забываю о многих чертах его своенравного характера.

Адъютант генерала вошел в комнату, держа в руках огромный астраханский арбуз.

— Хорош арбуз-карапуз, — приговаривает Владимир Филиппович, разрезая его на толстые дольки. — Прошу, угощайтесь. Такие только здесь, на Волге, бывают. Ведь вот больше года был на Карельском и этого не видал... Пускай ваш Ильин-Миткевич с белыми медведями повоюет, а мне и здесь неплохо.

— Я слыхал, что он будет в академии.

— Чепуха. Это вам Ковин сказал? Не верьте.

Начали по всему городу стрелять зенитки. Заработали десятки прожекторов, шаря своими мощными лучами в холодном звездном небе. Шестаков встал, подошел к окну, вслушиваясь в отдаленный гул немецких бомбардировщиков.

— Чепуха! — почему-то еще раз многозначительно произнес генерал и завел граммофон. Послышался низкий, почти мужской голос Тамары Церетели. Старинный цыганский романс. А давно ли в ее исполнении я слушал эти песни в Колонном зале Дома союзов, в ЦДКА, а иногда и на вечерах в академии? Порой кажется, что этого никогда и не было. Из нашей памяти теперь выветривалось многое, зато образовавшиеся пустоты заполнены событиями страшных лет войны. От них содрогаются души, преждевременно засеребрились у многих головы.

Когда зенитки умолкли и было прокручено добрых два десятка пластинок с песенками довоенного эстрадного репертуара, я напомнил Шестакову, что мне пора идти.

— Вам далеко?

— Владимир Филиппович, не беспокойтесь. Наши расположились здесь почти рядом. Только ближе к Волге.

* * *

Мы все еще в Сталинграде, в городе, превращенном в военный лагерь и, как иногда кажется, несущем на себе всю тяжесть войны. Работа на сборном пункте почти завершена, и завтра-послезавтра выезжаем к себе, в штаб саперной армии в Гусенбах (теперь Медведицкое).

Утром приходили Тандит и Кувакин. А вот генерала М. П. Воробьева мне пока так и не удалось встретить. Он все больше разъезжал по строящимся оборонительным рубежам. Примечательна судьба этого незаурядного военного начальника.

В начале 30-х годов Воробьев написал небольшую книжку «Заграждения и разрушения». Тогда эта работа прошла почти незамеченной. В первые месяцы войны, когда немцы приблизились к Москве и вопросы заграждений приобрели огромное значение, вспомнили об авторе этой книги. Как потом мне рассказывали, И. В. Сталин совершенно неожиданно спросил у тогдашнего начальника Главного инженерного управления Л. З. Котляра:

— Скажите, где теперь Воробьев, автор вот этой книги? — и показал ее Котляру. 

М. П. Воробьев сперва стал командующим 1-й саперной армией, затем начинжем Западного фронта и наконец начальником инженерных войск Красной Армии. Человек он был способный, знающий и закончил войну в звании Маршала инженерных войск, оставив о себе добрую память.

Когда стемнело, в небе снова, как и в прошлые ночи, стали быстро перебегать из одного конца небосклона в другой яркие лучи прожекторов. Изредка стреляли зенитки. В начале августа немцы не бомбили Сталинград, они надеялись на взятие его с ходу целехоньким. Летали же главным образом по ночам только разведчики и то на очень большой высоте. Люди, уже привыкшие к этому, продолжали шагать по широким зеленым площадям и улицам, обходя убежища, куда зазывал по радио диктор и направляли огромные стрелы, нарисованные на цоколях многих домов.

Взошла над Волгой поздняя луна. Где-то далеко-далеко, вниз по течению, перекликались между собой идущие на пониженных скоростях с потушенными огнями пароходы и огромные железобетонные нефтеналивные баржи. Сегодня мы всей группой покидаем Сталинград. Едем к себе, в штаб саперной армии. Миновав Тракторный завод, берем курс на Дубовку и дальше на Гусенбах. Кто знает, что нас там ждет?

Оказывается, от Сталинграда до Гусенбаха значительно дальше, чем от Гусенбаха до Саратова. Это открытие делает Геня Лосев, случайно заглянувший в мою карту.

В Ольховке заночевали и в Гусенбах попали лишь на другой день.

Штаб армии, как это чаще всего бывало при размещении в небольших пунктах, обосновался в школе, и найти его не представляло никакого труда. Здесь, вдали от Сталинграда, царила тишина. Воздушные пути ночных немецких бомбардировщиков дальнего действия тоже проходили где-то в стороне от этих мест.

В штабе, как всегда, почти во всех комнатах накурено и народу, особенно приехавших из частей, больше чем обычно.

В инженерном отделе, у Анатолия Шаповалова, застаем Чепайкина.

— Игорь, здорово! Ты как сюда попал?

— У него, милок, спроси. Этот все знает, — показывает он на Шаповалова.

Шаповалов долго отмалчивается, несмотря на все мои просьбы. Но, видно, он знает что-то весьма важное для нас.

— Интересно, может, второй фронт открылся или Гитлер сдох? — серьезно допытываюсь я. — Но тогда зачем сие скрывать?

Анатолий качает головой.

— Значит, не это?

— Вот пристали, черти окаянные... Никак от них не отвяжешься. Говорю же — это из другой совсем области.

— Так

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 83
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Роман Григорьевич Уманский»: