покрывавшая щеки старосты, не могла скрыть невероятную бледность лица. Как будто туча комаров разом села на него и высосала всю кровь до последней капли. Приблизившись к Нараяну вплотную, охотник с облегчением заметил, что тот цел и невредим, если не считать полностью перепачканной одежды и пепла в волосах. В широко раскрытых глазах главы деревни читался ужас вперемешку с отвращением.

— Что произошло? — спросил охотник, стараясь одновременно унять пульс и нормализовать дыхание.

Не произнося ни слова, Нараян повернул голову обратно в сторону джунглей. Шанкару ничего не оставалось, как проследить за его взглядом. Сердце, которое только начало успокаиваться после длительной пробежки, усиленно забилось вновь. Его удары четко отдавались в висках. Охотник почувствовал, что начинает задыхаться. И дело было вовсе не в горячем ветре и испепеляющем солнце.

В десяти локтях от них на опушке высился широкий сал с пышной верхушкой и толстыми ветвями. К сожалению, нижняя часть дерева пострадала во время пожара, устроенного лесорубами. Листья с нижних веток полностью опали, как и мелкие веточки, сохраняя лишь полуобугленные основания, издалека напоминающие огромные черные шипы. На одну из таких ветвей, невысоко над землей, был насажен человек. Древесный шип пронзил ему спину прямо сквозь позвоночник и вышел через грудную клетку. Белоснежная рубаха мертвеца насквозь пропиталась кровью, немалое количество которой стекло по стволу к подножию дерева, превратившись в засохшее огромное бурое пятно. Ветер играл его серым походным плащом, словно парусом лодки. Звуки хлопающей одежды отчетливо выделялись на фоне глухого шума листвы. Лицо мертвеца исказила предсмертная гримаса боли и ужаса.

Словно завороженный, Шанкар смотрел на тело, прибитое к стволу с помощью ветви, чувствуя, что сердце учащает ритм с каждой секундой, а стук в голове превращается в настоящий звон колокола. Как будто издалека, до него донесся безжизненный голос Нараяна. Настолько безжизненный, что он мог принадлежать мертвецу на сале, а не живому спутнику. В нем отсутствовали какие-либо эмоции.

— Это один из моих гонцов.

Охотник заставил себя прекратить созерцание жуткой картины и взглянул на главу деревни:

— Уверены?

— Да, — просипел тот, — а вон там, на кустах, — он кивнул головой в сторону зарослей дикого сахарного тростника, растущего у опушки, — второй. Я узнал его по узору на плаще. В виде цапли.

Шанкар сделал несколько неуверенных шагов в сторону кустарника.

— Нет! — прохрипел Нараян. — Не смотрите!

Но охотник не послушал и решил-таки подойти поближе.

Дикий сахарный тростник рос на опушке рядом с лесом. Местами он также пострадал от огня. Некоторые стебли высохли и обгорели, но многие продолжали сохранять жизненный цвет. Из тростниковых зарослей наружу торчали чьи-то ноги в истоптанных сандалиях. Задержав дыхание и схватив поудобнее копье правой рукой, Шанкар внимательно прислушался, не донесется ли до его тренированного слуха слабый, едва уловимый, хруст тростника или же нос уловит запах хищника, притаившегося в чаще.

Однако ничего не нарушало привычные шумы джунглей, в котором бушует разгулявшийся ветер. Только шелест листвы, да хлопающий плащ мертвеца.

Тогда охотник, еще крепче вцепившись в копье уже обеими руками, подошел к зарослям вплотную и осторожно отодвинул часть тростниковых стеблей в сторону. Его взору открылись длинные мускулистые ноги, прикрытые походным серым плащом с вышитым узором цапли… и больше ничего. Заросли дальше по ходу движения оказались смяты и придавлены к земле. Некоторые тонкие стебли кустарника были сломаны. Но не это заставило Шанкара быстро отвернуться, зажав рот рукой, дабы скудный завтрак не вывалился наружу с подступившей рвотой. На дальних участках тростниковых зарослей болтались высохшие внутренности. Человеческие внутренности. Отступив на несколько шагов, Шанкар согнулся, оперевшись на копье. Дыхание перехватило. Он судорожно глотал ртом воздух. Охотник закрыл глаза, пытаясь остановить бешеное сердцебиение, чтобы удары кузничного молота стихли в его голове, а тошнота отступила.

— Это, наверняка, он, — послышался безжизненный голос Нараяна.

— Кто он? — спросил Шанкар, справляясь с приступом тошноты.

Дыхание удалось восстановить, и он шумно вдохнул воздух через ноздри.

— Тот бешеный носорог, который убил зебу! — староста, кажется, начал приходить в себя.

Охотниик выпрямился и открыл глаза. Тошнота окончательно отступила, а пульс стал чуть ровнее. Тем не менее, неприятная слабость, кою он ощутил во время созерцания болота, только усилилась.

— Возможно, — коротко предположил Шанкар, а затем выдохнул.

— Быть может, теперь-то мы уедем отсюда? Я не хочу разделить судьбу этих несчастных!

Охотник кивнул, стараясь оправиться от увиденного:

— Да, только дайте мне еще пару минут, — с этими словами он вновь повернулся лицом к кустарнику.

Нараян ошалело смотрел на жреческого посланника:

— Вам не хватило? Чего еще нужно?!

— Помолчите, — попросил его охотник, — возвращайтесь к лошадям, я догоню.

Дважды упрашивать старосту не пришлось. Нараян тут же вскочил, с облегчением приняв предложение Шанкара и, позабыв даже отряхнуть пепел с одежды и лица, бегом затрусил в сторону дороги. Охотник же, собрав всю волю в кулак и подавив приступ отвращения, снова приблизился к зарослям дикого тростника.

Осторожно ступая ногами, он перешагнул через нижние останки гонца, прикрытые серым походным плащом с узором цапли. Стараясь не касаться, развешанных тут и там внутренностей, болтающихся, словно сушеные стебли гороха, охотник углубился в кустарник. Широкий бурый след из запекшейся крови выходил из зарослей тростника с другой стороны и вел в сторону джунглей. Держа копье наготове и, максимально сосредоточившись, Шанкар, бесшумно ступая, пошел по следу. Каждая клеточка его тела находилась в напряжении, готовая к действию при любой неожиданности. Кровавый след не увел его далеко. Верхняя часть туловища второго гонца распростерлась подле ближайшей пальмы. Его буквально разорвало пополам некой могучей силой, оторвав ноги и перебив тазобедренную кость. Пытаясь спастись, гонец выполз из зарослей, но сумел преодолеть лишь считанные локти. Оно и неудивительно, учитывая те остатки внутренностей, что охотник обнаружил, продираясь сквозь тростник. После таких травм и увечий никто долго не проживет. Труп лежал ничком, и у Шанкара не было никакого желания переворачивать его.

— Проклятье, что же здесь произошло? — шепотом спросил он сам себя, вытирая губы тыльной стороной ладони.

Ветер продолжал шуметь над его головой, а походный плащ мертвеца, насаженного на ветвь сала, трепыхался на нем, словно парус, издавая громкие хлопки.

«Кто бы это ни был, он, наверняка, причастен к убийству зебу в селении. Могли ли подобное сотворить лесорубы? Навряд ли. Характер ран, нанесенных животному и гонцам, не походит на отметины от лезвия топора или какого-либо другого орудия, созданного человеком. Да и сами жители пропали. Нет, здесь явно имеет место нападение зверя. Но какого? Бешеный носорог, как предполагает Нараян? Очень похоже. У зебу был вспорот живот, как от удара острым