Даниэль днем работал с отцом, вникал в дела компании, а когда пришел вечером домой, Анаис казалась взволнованной. Она говорила о сложном обряде. О том, как чувствует откат. Даниэль тогда не понял и половины, потому что Анаис говорила сумбурно. Даниэль попытался приказать лоа, выяснить у них, но они ничего не понимали.

Тогда они решили поехать к Бернарду.

Даниэлю стоило самому сесть за руль. Но машина принадлежала Анаис, у него даже прав не было, только на мотоцикл, а на нем Анаис ездить отказывалась. Особняк Эшей стоял близко, они отправились.

По версии полиции, произошел несчастный случай, когда Анаис на большой скорости поворачивала и не справилась с управлением. Машина влетела в столб и сложилась, подмяв двоих людей. Даниэлю повезло, а на сторону Анаис пришелся основной удар.

Не так многим людям Даниэль рассказывал, что на самом деле случилось. Анаис не сама влетела в столб, в тот момент на нее как будто воздействовала какая-то сила, Даниэль ощутил ее. Но воля Анаис оказалась слабее. Она не справилась. Такое бывает, когда призываешь слишком сильного лоа… или когда совершаешь настолько сильное колдовство, что откат забирает тебя самого.

Когда Даниэль в дымящейся машине пытался сообразить, что происходит, всё двоилось перед глазами после удара, но он запомнил вопль Анаис, ее искаженное и залитое кровью лицо, когда что-то раздирало ее сущность на части.

Возможно, она тоже что-то впустила. Что-то, с чем в итоге не смогла совладать. Оно не просто захватило ее, оно оказалось сильнее. Оно убило Анаис, а вовсе не удар.

Ее корчащееся, раздираемое невидимыми демонами тело стало самым большим кошмаром Даниэля. И оно слишком напоминало Мэтта сегодня.

Правда, ни тогда, ни сейчас Даниэль не мог понять, почему Анаис кого-то впустила? Она бы не стала проводить ритуал, в котором не была уверена. Но колдовство действительно бывает опасным. Оно может быть опасным.

Даниэль не смог помочь Анаис. Не смог ее защитить. Пока ее разрывало колдовство, он пытался смахнуть кровь, застилавшую глаза, и справиться с ремнем безопасности. Он ничего не смог.

Он умер. И вернулся с поселившейся внутри пустотой с той стороны.

— Я видел тебя, — тихо сказал Мэтт, болтая бурбоном в бутылке. — Когда ты умер. На мгновение я увидел твой призрак. Почувствовал, что ты мертв.

Даниэль не знал об этом.

— Что? Я думал… ну, все чувствуют смерть, но только важных Эшей.

Мэтт посмотрел на него странно:

— Ты думал, ты не важен? Или ты думал, что не важен мне?

— Я… мне жаль, что ты видел.

— Это самое поганое воспоминание. Я больше не хочу видеть тебя мертвым. Не хочу видеть призраков.

***

В голове у Мэтта шумело, и он подумал, что стоит принять еще разок душ, попрохладнее, чтобы прийти в себя. Он отнес пустую бутылку из-под бурбона на кухню, чтобы потом выкинуть, и тут же о ней забыл. Когда вернулся в комнату, телефон в кармане завибрировал. С удивлением Мэтт увидел, что это отец.

— Дан у тебя?

Мэтт покосился на брата. Тот мирно спал на единственном диване в квартире, и Мэтт не стал бы его будить, даже если б разразилась очередная «Катрина».

— Он… не очень хорошо себя чувствует.

— У тебя всё в порядке, Мэтт?

— Эээ… да. А что, замечал что-то странное?

— У меня? С чего бы? Просто Дан унесся с приема и не предупредил. Я подумал, могло что-то случиться.

— Почему это сразу у меня?!..

Отец немного помолчал, потом вздохнул:

— Присмотри за ним, хорошо?

— Конечно?..

Получилось с вопросительной интонацией, потому что Мэтт не очень понимал, с чего он должен подтверждать и без того однозначные вещи.

Телефон Даниэля лежал на полу и тоже начал вибрировать. В первый момент Мэтт подумал, отец решил и ему позвонить, успел разозлиться, но потом увидел высвечивающееся имя: «детектив Беннетт».

Что нужно полиции, Мэтт узнавать не хотел и выключил телефон брата. Что ж, проблемы с полицией точно можно считать действием какого-нибудь проклятия.

Мэтта поразила внезапная мысль, которая ему очень не понравилась: интересно, а если ты был мертв, может ли проклятие стать хуже? Уцепиться за бездну внутри.

10. Айвори

— Я хочу умереть.

— Вряд ли.

— Это кара небесная!

— Это похмелье.

Даниэль посмотрел на Мэтта как на человека, который ничего не понимает в жизни вообще и его, Даниэля, в частности. Он встал рано утром и так и не уснул больше, но количество выпитого накануне бурбона от этого не уменьшилось. Мэтт прекрасно знал, что в похмелье брат невыносим, но не мог не посмеиваться.

— Мы еще можем вернуться в квартиру, — заметил Мэтт.

Вообще-то телефон показывал, что их такси подъезжает, но можно и отменить. Даниэль стоял рядом нахохлившийся, бурчащий, но решительный.

— Нет уж. Едем к Айвори.

В машине Даниэль устроился вплотную у дверцы, свернувшись большим злым котом, вот только что не шипел. Он явно решил подремать, и Мэтт не стал его трогать. Он не понимал такой спешки с поездкой, но Даниэль был неумолим. Он позвонил отцу и договорился, что пару дней не появится в компании. Осторожно выяснил, не случалось ли чего странного в последнее время.

По всему выходило, что дикие глюки мучили только Мэтта.

— Даже если это лоа, проклятие или еще какая дичь, — веско сказал Даниэль, — оно не должно быть настолько сильным. Надо разобраться.

Новый Орлеан встретил непривычно пасмурным. На небе клубились низкие сизые тучи, и город казался таким же нахохлившимся и похмельным, как Даниэль. Такую погоду Мэтт любил, хоть выдохнуть после жары. А дальше наверняка будет только холодать — ну, насколько вообще возможно.

— Конечная точка на байу? — уточнил таксист.

— Ага. Там дом, увидите.

Необычным словом называли вялотекущие водоемы. Мэтт знал, что первые поселения на байу основали луизианские креолы, потомки первых французов-колонистов. Они рассыпались по всему штату, но сегодня требовался один конкретный дом, стоящий как раз на берегу заболоченной реки. Ехать оставалось минут сорок, не меньше.

Мэтт тоже задремал, когда машина наконец мягко остановилась.

— Приехали?

— Неа, — отозвался водитель. — Аллигатор.

Встрепенувшись, Мэтт выглянул в открытое окно: песчаную дорогу лениво переползала громадная рептилия. Он не обращал внимания на людей, справедливо решив, что это им лучше остановиться и пропустить зверя.

Мэтт отмахнулся от москита и остро почувствовал, что они отъехали от Нового Орлеана. Если там было царство человека, то здесь природа отчетливо напоминала, что они всего лишь гости. А еще Мэтту было не