К счастью, спасительная темнота увлекла ещё глубже, скрывая от моего сознания ужасные картинки того, как заживо меня пожирает волк.

Затем всё слилось в непрерывную агонию. Если такова смерть, то мне не нравится, но я если я всё ещё жива…

Тело словно охватило огнём. Лишь изредка наступало время спасительной прохлады. Дышать было очень тяжело, словно на меня давили все небеса разом, и всё же я дышала. Проваливалась в темноту и вновь возвращалась, чтобы поверить в то, что где-то на грани между жизнью и смертью моя душа всё ещё борется за жизнь.

Постепенно звуки стали возвращаться. Я вновь слышала вой и как в бреду пыталась убежать от него, постоянно видя зелёные глаза оборотня. Затем в видениях ко мне стала приходить Марьяна, беззаботная, весёлая, и её счастливая улыбка, подобная солнцу, на мгновение притупляла боль. Она гладила меня по голове и пела колыбельные на языке, который я совсем не понимала. Но это приносило долгожданный покой, хотя длился он лишь какой-то миг. А затем всё снова застила тьма, и этот кошмар начинался с начала.

Однажды безумный круговорот разомкнулся. Я с трудом распахнула глаза, и спустя несколько минут расплывчатые пятна стали принимать очертания.

Свод низкой незнакомой пещеры нависал надо мной, и это было весьма странно: возле Оленьего Лога нет пещер, и гор, и даже больших валунов — их вообще нет на территории Лазурной Империи. Где же я?

Вой оборотня, приходившего ко мне в кошмарах, оказался воем ветра, затерявшегося в пещере. Поднять или повернуть голову я не могла. Тело казалось неподъёмным. Каждая попытка сделать движение причиняла боль и лишала возможности нормально дышать. Справа кто-то коротко взвизгнул и прыгнул на мою грудь. Свет на секунду померк. Я с трудом вдохнула и посмотрела перед собой. На мне сидел маленький волчонок, радостно прыгающий и поскуливающий. Вот тебе и тяжесть всех небес разом. Заметив мой осмысленный взгляд, маленькая серость подскочила ещё выше и поспешно лизнула меня в нос, а затем с весёлым повизгиванием перелезла через меня и куда-то умчалась.

Растерявшись от такого пробуждения, судорожно выдохнула. Ничего не понимаю. Почему я до сих пор жива и тем более нахожусь в волчьем логове? Оставили на потом, как соленья? Но это не в повадках волков, чушь какая-то. Голова думать просто отказывалась, разрываясь на множество кусочков.

Вскоре я перестала считать минуты и попыталась уснуть, хотя пить хотелось безумно: горло казалось распухшим, а из тела словно выжали все соки.

Из дремоты снова вырвал резвившийся волчонок, но на этот раз по глухому ворчанию родителя я поняла, что он не один. В тусклом свете надо мной склонилась старая волчица, а не волк, как мне показалось вначале.

Впервые я ощутила, каково это — чувствовать запах крови и смерти от того, кто и сам почти мёртв, но всё ещё властен распорядиться судьбой живого существа. Однако вместо того, чтобы испугаться я отогнала болезненную пелену с глаз и, не моргая, уставилась прямо в звериные зрачки.

— Смотри, лохматая, мы с тобой лежим почти мёртвые на мёрзлой земле, но по разные стороны грани. Ты ближе к вечнозелёным лугам забвения, а я ближе к этому миру. Уступи мне место на этом свете, а если пожадничаешь, то в тот мир всё равно шагнём вместе, а дальше посмотрим. Если здесь нам не по пути, то может там пойдём по одной дороге. — Говорила мысленно, стараясь донести свои чувства до волчицы.

Страха не было. Боль застилала разум, и я не ощущала ничего более. Только глаза стали слезиться от перенапряжения.

Волчица, помедлив, перешагнула через моё неподвижное тело и легла рядом, согревая предсмертным теплом. Неугомонный волчонок притих и полез к матери под лохматый бок.

Сквозь запах мокрой шерсти и сырости мне померещился запах дыма и вереска. Со стоном придвинувшись к волчице, я закрыла глаза. Что бы ты сказала, Марьяна, узнай, что меня выхаживает волчица? Наверное, засмеялась и ответила, что вместо матери теперь у меня дикий зверь и брат появился, лохматый и тяжёлый. Ну, здравствуй новый дом...

И по моим щекам солёными каплями покатились слёзы.

Глава 3

Волчица терпеливо кормила меня пережёванными скудными кусками мяса, зализывала кровоточащие раны. Она жила совсем одна в этой пещере. А что стало с её стаей — так и осталось неразрешённой загадкой.

Дни сменяли друг друга, словно камни на пути у горной реки, и постепенно я стала выходить из пещеры, вместе с маленьким волчонком. Он смешно ворчал и бегал вокруг меня, играясь сам с собой, а старая волчица уходила охотиться. С каждым таким рывком она медленно угасала, тая на глазах.

Однажды её молоко закончилось, и взамен него волчица принесла маленького дохлого зверька. Волчонок радостно взвизгнул и стал жадно заглатывать сырое мясо. Ещё бы, ведь он не ел несколько дней, впрочем, как и я. Малыш разорвал нежную плоть зверька в самом мягком месте тушки, бессознательно подражая хищным сородичам. И, недолго думая, я последовала его примеру: оторвав кусок впилась в него зубами, стараясь прожевать ещё тёплую плоть животного.

Через пару секунд вкус жёсткого сырого мяса заменило другое ощущение: в груди быстро растеклось непонятное жжение, а ещё через мгновение я повалилась на пол пещеры, хрипя от удушья. Всё тело забилось в судорогах. Мне не хватало воздуха, и я не могла заставить себя расслабить бешено сокращавшиеся мышцы. Затем от нехватки кислорода потемнело в глазах... и внезапно этот кошмар закончился так же быстро, как и начался — дыхание и пульс стали выравниваться.

Никогда ещё холодный воздух не казался мне столь желанным. Кое-как выбравшись из пещеры, я начала есть снег, чтобы успокоить жар в груди и прийти в себя. Очевидно, что мясо было ядовитым. Видимо, для местных волков это привычно, для меня же чуть не обернулось смертью.

Снежинки падали, укрывая меня. Волчица настойчиво порыкивала и тыкалась мордой в мой бок, требуя вернуться под свод пещеры, но я лишь устало отмахнулась от неё. Нужно что-то придумать, чтобы не умереть от голодной смерти. Вокруг одни скалы и лютая зима, никаких растений, даже мха и того здесь не было. Как выглядят неядовитые животные, которых можно съесть? Даже если узнаю это, то всё равно я слишком слаба, чтобы отойти от пещеры. Какое там охотиться или защищаться, если придётся. А волчица не понимает, что эти хорьки для меня отрава.

Устало вздохнув, кое-как поднялась с покрова зимы и медленно побрела к волчьему логову.

День сменила ночь и так ещё раз. Рези в животе усилились. Я потрескавшимися губами ела снег и грелась возле мохнатого бока обитателей пещеры. Волчица дважды уходила на охоту и возвращалась без добычи