Если из этой цепочки умозаключений появляется практически полезный результат, он включается в научную парадигму и человеческую практику, то есть, становится знанием. При этом никакого обращения к божьей воле не происходит; исходной точкой отсчета становится начало наших рассуждений по поводу тех или иных событий, а окончанием — полученные в ходе рассуждений выводы. Такой подход я называю научным; именно он принес благосостояние множеству людей на планете и коренным образом изменил нашу жизнь.

Приведу в качестве примера историю превращения практической медицины в науку. С давних пор и по сей день существовала и еще у некоторых людей существует вера в то, что болезни и причиняемые ими страдания являются божьим наказанием за наши проступки. Основным способом исцеления в этом случае служат молитвы, обращенные к вседержителю и умоляющие его о прощении и о выздоровлении. Но это чаще всего приводит к печальным результатам, что и заставило врачевателей перейти на иную стезю: находить истинные причины заболеваний, воздействовать на них и таким способом избавлять пациента от страданий. Впервые такой подход, насколько мы знаем, появился в Древней Греции, в работах Гиппократа (ок. 460 г. до н. э. — ок. 370 г. до н. э.) и его последователей.

В его главном сочинении, называемом «Корпус Гиппократа», впервые выдвигалась идея, что болезни следует лечить после того, как они будут диагностированы, а диагноз следует ставить в соответствии с определенными признаками — симптомами болезни[5]. Так возникла медицинская знаковая система, из которой следовало, что каждому заболеванию соответствуют специфические показатели, — их-то и следует распознать и с ними надо бороться, пока они не исчезнут, а с ними исчезнет и болезнь. Принятие такой точки зрения является поворотным в истории медицины для любого народа земного шара. Так это продолжается и в наше время, когда мы научились диагностировать почти любое из существующих заболеваний с помощью сложной аппаратуры. Ныне лечащий врач почти не отрываясь смотрит на экран компьютера, суммирующего результаты различных исследований и анализов, и по ним назначается соответствующее лечение. О божественной воле либо вмешательстве каких-то сверхъестественных сил речь не идет на всем протяжении процесса врачевания.

Такой же революционный процесс замены донаучной парадигмы научной произошел во всех науках, возникших в древности. Все они превратились из проводников божественного промысла в предмет человеческих умозаключений.

Глава 3. Три ступени человеческого познания по Огюсту Конту

В связи с изложенным целесообразно обратиться к трем последовательным ступеням развития знания на всем протяжении человеческой цивилизации. Именно в такой плоскости формулировал проблему прогресса знания Огюст Конт (1798–1857), французский ученый и основатель философии прагматизма. Он полагал, что к его времени взгляды на природу познания прошли три периода: теологический, который он характеризовал как «элементарный и детский»; метафизический, когда опора на бога сменяется теоретическими рассуждениями, оторванными от подлинной природы вещей; и позитивный, который появляется в конце средних веков и продолжается до нашего времени. Естественным образом для него последний период является наиболее продвинутым и конечным[6]. Я в основном согласен с тройственным делением истории познания Огюста Конта, хотя и вношу в его схему существенные дополнения и изменения. Об этом и пойдет речь в настоящей главе. Многие философы обращались к проблеме познания с самых разных позиций. Я выбрал точку зрения Конта не только потому, что она логично и убедительно построена, но также потому, что она дает мне возможность дополнить ее собственным подходом по этому вопросу, который как бы вытекает из того, о чем говорил Огюст Конт (см. следующую главу).

Теологический период в истории познания

Начальный период познания законов природы и человека был одинаков для любого племени, постепенно превращавшегося в народ. Это был период веры в высшие силы — бога (богов), — создавшие всю онтологическую реальность, определившие законы ее существования и призвавшие людей следовать их установлениям. На этом построены все религии, которые были, есть и будут. Не было ни одного народа, не создавшего в своей мифологии божеств, которые, как он верил, его сотворили и ему покровительствуют. Им молились, приносили жертвы и подношения, чтобы задобрить и приобрести расположение к своей судьбе. Образы бога (или богов) были в большинстве случаев антропо- или зооморфными, похожими на людей либо на зверей, птиц и иные живые существа, потому что люди просто не могли их себе представить как-то иначе. Впрочем, были народы, которые объявляли своего бога не имеющим физического воплощения; например, евреи утверждали, что их бог не имеет внешнего облика, его запрещали изображать и даже упоминать его имя.

В соответствии с мифами и легендами боги были бессмертны и всемогущи. Все, что существовало, существует и будет существовать, должно было подчиняться божьим замыслам; нарушение заповедей вело к наказаниям, вплоть до изгнания из племени и даже смертной казни. Доказательства виновности за нарушение веры или обычаев также были подчинены божественному волеизъявлению. Вспомните про утопление связанных по рукам и ногам людей, обвиняемых в каком-то преступлении (выплывет — знак божьей милости, тогда человека оправдывали), про пытки, сожжение на костре и прочие прелести такого правосудия. Боги отвечали за все действия людей, проникали в их представления и выступали как побудительные начала всех достижений и неудач. И, тем не менее, люди проявляли инициативу, создавали новые предметы, механизмы, сооружения и даже разгадывали некоторые законы природы. При этом они с восторгом восклицали «Эврика!» или что-то еще в этом роде, отдавая таким образом дань собственной внутренней силе и инициативе.

Конт назвал этот период развития познания фиктивным, и это действительно так. Никакого реального познания действительности он дать не мог, ибо его основным источником и содержанием являлось богатое воображение. Чем богаче и красноречивей были мифы и легенды, тем интереснее было их читать, слушать и верить в них. Однако по мере взросления человеческого сознания, мифотворчество стало перемежаться выводами умных людей, которые наблюдали за происходящим не через призму принятого мировоззрения, а совершенно незамутненным взглядом; и соответственно иногда приходили к подлинно научным результатам. Нашлись страны, в которых не всё, но многое можно было высказать; так случилось в Древней Греции и Риме (недаром эти страны оказались властителями современного им мира). И хотя религиозные установления были в них достаточно жесткими (вспомните судьбу Сократа), но их удавалось обойти фарисейскими утверждениями, что даже отклонения от принятого происходят по воле богов.

Таким образом еще в древности появились теории и учения, которые пережили свою эпоху и навсегда вошли в научный обиход,