— Капец, Саня, тебе совсем наглухо голову отбил этот Воронихин. Придётся с тобой серьёзно повозиться.

Машина, в которой мы катили по вечернему Питеру, прощающемуся с последними редкими солнечными лучами, тоже выглядела совсем непривычно. Странный вычурный симбиоз роскошной кареты и современного средства передвижения, сделанного из пластика и металла. По-моему, ещё и из дерева местами. Но, надо отдать должное, транспортное средство было очень комфортабельным. Это как минимум бизнес класс, если не небольшой лимузин.

Мы проехали по набережной Фонтанки и повернули по Невскому проспекту направо. Ну, по виду, Питер, как Питер, с небольшими отличиями по внешнему виду фасадов, но я же не помню их все с фотографической точностью. Вроде бы всё, как обычно, а вроде немного по-другому, эдакий лёгкий флёр сказочности.

Зато прохожие все, как один одеты в стиле девятнадцатого столетия. Машин на улице много, вид у всех непривычный и это ещё сильнее выбивало из колеи, стоило только представить себе, что я просто в командировке на очередном конгрессе, а не попал в другой мир. Всё-таки попал. Теперь надо мобилизоваться по максимуму и приспосабливаться к новым реалиям. Надо как можно больше узнать об том человеке, кем я по воле судьбы стал. Буду жадно впитывать всё по крохам, но большими глотками.

Темнота опустилась на город довольно резко, что вполне подходило для ранней осени в городе на Неве. Хоть одно приятное обстоятельство, меня забросило в редко посещаемый, но самый любимый город России. Или это скорее всего Российская империя? Не часто встречающиеся на центральных улицах деревья только начали менять зелень на золото и бронзу с пурпуром. Всюду зажглись огни, окрасившие и без того красивый город в сказочные оттенки, глаз не оторвать.

Я старался не пропустить названия улиц, по которым мы проезжали, чтобы хоть как-то начинать ориентироваться. Может мне это и не понадобится и в телефонах здесь есть такие же навигаторы, но, пока я в этом не уверен, буду запоминать дорогу.

Кстати о телефоне, он же должен у меня быть. Я пошарил по карманам, но нашёл лишь искусной работы компактное кожаное портмоне, носовой платок с фамильными вензелями и всё, никакого телефона. Возможно он выпал из кармана в том подвале или Воронихин его забрал и уничтожил. Теперь нет смысла гадать, его нет. Очень жаль, это серьёзно облегчило бы мне задачу. Один только список контактов чего стоит, а ещё и мессенджеры наверняка есть. Можно было понять особенности взаимоотношений со знакомыми бывшему Александру Петровичу людьми. Значит придётся начать новую жизнь без столь ценной шпаргалки. Всё равно надо будет в срочном порядке приобрести новый телефон, надеюсь здесь есть интернет или что-то подобное, уже будет хоть какое-то подспорье.

Проскочив площадь перед Московским вокзалом (на котором я увидел крупную надпись: «Николаевский вокзал»), мы повернули на Суворовский проспект. Примерно через километр свернули направо, табличка гласила «Дегтярный переулок», затем на Костромскую. Места показались знакомыми. Мне кажется, поверни мы не направо с Суворовского, а налево, выехали бы к Таврическому саду. Будет время — проверю.

Машина притормозила перед относительно небольшим двухэтажным зданием, длина фасада метров сорок, не больше. Вокруг небольшой скверик с кованой изгородью. Над воротами надпись гласила «Лазарет господ Склифософских». Во как, теперь я и фамилию свою знаю. Это ж надо так было случиться! Мало того, что, попав в другой мир, тоже оказался связан с медициной, так ещё и фамилия какая знаменитая. По крайней мере в моём мире её знают все. Что насчёт этого — проверим.

Таксист остановил у самых ворот, и мы вышли из машины. Из будки на проходной вышел пожилой мужчина в ливрее. Судя по выправке, военный в отставке. Он услужливо открыл перед нами калитку и вежливо поклонился.

— Добро пожаловать, ваше сиятельство, — с важным видом промурчал он, когда мы проходили в калитку. — Александр Петрович, там папенька Ваш с ног сбился, Вас ищет. И телефон, говорит, у него выключен, когда он срочно нужен. Так что будьте готовы, не в настроении он сегодня.

Я ему просто кивнул, не удостоив ответом. Да у меня его просто и не было. О скверном настроении отца по причине моего отсутствия и недоступности здесь знают, наверное, уже и мыши в подвале. Понятно, сейчас будет скандал и меня будут обвинять в том, о чём я понятия ни малейшего не имею. По мере приближения к широкому крыльцу из мраморных ступеней, я волновался всё больше. Да, взрослый человек в теле молодого, но нервы то не железные, каждый шаг по лезвию бритвы.

— Заходи ты первый, — с невинным видом произнёс Юдин и открыл передо мной широкую резную дверь.

Тоже мне, швейцар нашёлся! Вдох и медленный выдох — активируем блуждающий нерв, чтобы успокоить разбушевавшееся сердце, которое норовило выпрыгнуть из груди и убежать по своим делам. Первое знакомство с отцом, да ещё и в дурном настроении. Надеюсь, жизненного опыта общения с тысячами разных пациентов мне должно хватить. И ещё раз медленный выдох, а вот теперь заходим.

Глава 2

— Явился? — ударило в уши бетонным блоком.

Да, реально зол, с трудом сдерживается, если это слово сейчас вообще употребимо. В конце вестибюля стоял мужчина средних лет. На вид не больше пятидесяти, относительно молодое лицо и по большей части седые волнистые аккуратно уложенные волосы, короткие усы с проседью и бородка. Взгляд мечет молнии, руки сложены на груди. Белоснежный халат распахнут, белая сорочка и тёмные идеально выглаженные брюки, дорогое туфли. Всё это я успел оценить, пока шёл к нему навстречу. Без тычка локтя Ильи было понятно, что это и есть Склифосовский Пётр Емельянович, мой отец.

— Что с твоим телефоном? — с трудом сдерживая гнев, спросил он. — Почему я не могу до тебя дозвониться? Шифруешься от всех? Или только от меня?

— Пётр Емельянович, тут такое произошло! — вступился Илья, опережая меня и подходя к нему первым. — На Сашу напали, крепко ударили по голове, тяжело ранили и отняли телефон, он не виноват! Ну правда, ваше сиятельство!

Дружбан говорил так эмоционально, сдабривая рассказ для большей убедительности театральными жестами, что внимание владельца клиники полностью переключилось на него, огонь в глазах немного померк. Кажется, он только сейчас заметил, что левая половина моего сюртука выглядит более тёмной. За счёт цвета ткани кровавое пятно издалека в глаза не сильно