Короче, я могу ходить только вдоль этой стены, а там уже границ нет. Только я никуда толком дойти не успеваю, меня начинает сильнее окутывать дым из-под песка и засасывать в себя.

Сегодня я не стал ему противиться и ждал, пока меня быстрее окутает этот дым. Даже сел на задницу, чтобы ускорить процесс. Но внезапно опять произошло удивительное — мне в лицо ударил сильный ветер со стороны стены. Такое со мной было первый раз. Обычно тут всегда мёртвый штиль.

— Что за хэ⁈ — шикнул я, сидя на песке, и стал прикрывать лицо руками.

Чёрный дым словно почувствовал кислород и взмыл вверх, моментально окутывая меня всего. Проходит всего секунда, и я слышу «приветы» моих коллег. Это был самый быстрый «перенос» из всего, что я помню. А было у меня их немало!

«Это какая-то аномалия! Здесь, наверное, будет что-то интересное!» — весело подумал я, открыв глаза, и стал оглядываться.

Я сидел на полу, подпирая спиной стену, в конце комнаты с дверью-решёткой, откуда беспорядочно сучили руки моих коллег. Причём сучили они в мою сторону. Из окна над головой падал дневной свет, так что я всё отчётливо видел.

«Неужели… Неужели они наконец хотят со мной поболтать и взяться за здоровый образ жизни⁈» — радостно подумал я и вслух сказал:

— Ар-рха! Хар! — приветственно заявил я, махая им рукой.

— Папа… Папочка… Что с тобой? — услышал я голос булочки у своего правого уха и в изумлении повернул голову.

На меня смотрела мордашка маленького мясного пирожочка, завёрнутого в серый комбинезончик с чёрным плащом и капюшоном. При моём взгляде она шуганулась в сторону и забилась под старый стол у стены, в страхе сжимая перед собой жёлтый бумажный пакет.

— Ар-р фа-э-кэ! — недовольно произнёс я своим коллегам и показал им средний палец.

Ибо эти сволочи хотели поговорить не со мной — им нужен пирожочек. Меркантильные сволочи! Ну ничего, я покажу им длань Анунаха! Сейчас я буду вкушать пирожочек перед их носом и совращать запахом ароматной начинки! Му-ха-ха! Наша мстя жестока!

В отличии от своих вечно недовольных и злых коллег, я улыбнулся во всю ширь своего свежего лица — для большей вежливости пустил слюну по губе — встал и двинулся к пирожочку.

— Папа! Не-ет! Пожалуйста! Нет! — визжал пирожочек непонятные слова, отпинывая меня маленькими ножками по лицу, но я схватил его за ногу и потянул на себя, вытягивая из-под стола.

Я накинулся на маленькое пекарное изделие сверху, его капюшон раскрылся, и я стал лицезреть очень странную картину — этой булочкой оказалась маленькая черноволосая девочка. Она была очень похожа на моего дражайшего друга, которому гопник оторвал голову.

Недоумённо сведя брови, я перестал улыбаться, так как не знал, что мне делать. Кушать-то хочется, но вдруг мой единственный соратник каким-то неведомым образом стал пирожком. Следовательно, употреблять в еду единомышленника как минимум не культурно! А как максимум — с кем я буду выходить на митинги против гопников⁈

«Такой дилеммы у меня ещё не было… Это даже тяжелее, чем стоять в супермаркете и выбирать между Балтикой и Баварией», — подумал я, скривившись.

В это время мой предполагаемый друг, визжа и плача мне на ухо, сунул мне в лицо бумажный пакет и… это было невероятно! Это запах листочков! Несомненно — это мой друг! Только она мне их предлагала! Она и правда превратилась в пирожочек! Так, коллега, бери себя в руки и пользуемся вегетарианской диетой… Всё ради революции!

Я выхватил у неё протянутый пакет и с энтузиазмом раскрыл его. Да. Так и есть, это были свежесобранные пахучие листочки с того маленького деревца. Я быстро схватил первую охапку и очень аккуратно, с изыском, утрамбовал их в рот. Нужно было перебить лютый голод, а то я же не удержусь и надкушу случайно друга-булочку.

Девочка засучила ногами и опять залезла под стол, тихо хныкая и глядя на меня круглыми глазами. Прожевав ещё одну жменьку, я ощутил, что голод заметно отступил, и теперь я был уверен в себе.

Улыбнувшись, я на карачках подполз к девочке, но она закричала и стала пытаться пнуть меня.

«Мля-я! Ну ты чего себя ведёшь как пирожок-то? Мы же цивилизованные люди!» — недовольно подумал я и протянул ей пакет с листиками.

Девочка с недоверием поглядела на меня и сказала:

— Папа… Ты… не заболел?

— А-пуаэ, — попытался повторил я булочное слово и улыбнулся, продолжая держать протянутый пакетик.

Что за слово такое «Апуэ»? Это явно что-то не европейское. Что-то папуасское из Новой Гвинеи…

— А-пуэ, — опять повторил я, пробуя его на язык.

Девочка забрала у меня пакет и неуверенно прижала его к груди. А я стал с подозрением оглядывать себя и мои смелые полужопия расслабились — я опять попал в коллегу-мужчину. Хотя иногда бывают «осечки».

Обычно я несильно жалую коллег-девушек, так как сил у них меньше. Если мне на пути попадается не булочка, а средних размеров батон, то с ним тяжелее справиться в таком теле. А разок агрессивное хлебобулочное изделие, мне вообще голову проломило, просто кулаком! Представляете? Сухарём в тыкву, и ты на песках! По логичному стечению обстоятельств, в том слабом теле я задерживаюсь в лучшем случае на сутки…

«В общем, на этот раз повезло…» — подумал я, ощупывая одежду.

Но одет коллега был в хорошую одёжку: крепкий защитный костюм из чёрной кожи с обтекаемой бронёй груди. Также присутствовала защита спины, живота и колен. Голова была открыта, как и руки до плеч. Причёска короткая — тёмные сальные волосы измазаны в красном соке. На правом предплечье была замотана тряпка, которую я сразу же сдёрнул. Под ней виднелся отчётливый укус, а с него сочилась ароматная зелёная жижка.

Так, стойте… Это что получается? Коллегу укусили? Как-то странно… Меня вроде никто из них никогда не кусал, кроме гопников. Но на то они и гопники, что всех кусают. А иногда даже в пердак.

— Папа, ты весь бледный… — сказала девочка, неуверенно придвинулась ближе и дотронулась ладошкой моего лба. — И холодный… — почти плача, одёрнула она руку и опять шарахнулась от меня.

Совершенно ничего не понял, но приблизительный посыл эмоций был знаком. Поэтому я с удовольствием облизал место укуса и со всей заботой сказал:

— Аа-апу-э!