— Всенародной пролетарской революции! — провозгласил он.

— Вы республиканец?

Его темные глаза сверкнули.

— Монархия как институт безнадежно устарела. Как вообще можно оправдывать систему, внутри которой все привилегии, власть и положение в обществе определяются исключительно происхождением?! В современном мире ей не место! — заявил он и, немного помолчав, взволнованно добавил: — Победа рабочих над правящим классом исторически неизбежна: это так же верно, как и то, что на смену зиме приходит весна!

— Так вы коммунист! — ахнув, воскликнула Мэрион.

— Ну да, красен насквозь, и что с того? — с усмешкой спросил он и посмотрел на нее.

Пространство между ними, казалось, наполнилось электрическими разрядами. Мэрион никак не могла отделаться от мысли, что он не только «красен», но и прекрасен — настолько, что у нее аж перехватило дыхание, а внизу живота разлилось тепло.

Он приоткрыл сумку, и Мэрион увидела, что та до отказа набита газетами с красной эмблемой «серп и молот» и крупным заголовком — «Дэйли Уоркер».

— Мне пора, — торопливо сказала она и сбежала по темным ступеням, ведущим от Замковой скалы.

Внизу ее ждала грязная мостовая и неприветливые, мрачные дома с высокими фронтонами. Когда-то здесь обитала городская аристократия. Теперь же Грассмаркет стал убежищем — если это слово тут вообще уместно — для людей совершенно иного сорта.

Она слышала, как Валентин бежит следом, но ему было за ней не угнаться. Пока он спускался по лестнице, Мэрион уже успела затеряться в лабиринте переулков. И теперь, прижавшись к влажной стене и вдыхая зловонный воздух, она думала о том, что же вынудило ее на этот внезапный побег.

От Валентина как будто бы исходила опасность, но какая? Коммунизм ее не страшил — скорее, наоборот — привлекал. Да и сам Валентин показался ей остроумным и обаятельным. А эта его улыбка, ослепительная и теплая, точно солнце! Мэрион вдруг захлестнула волна сожаления, но было уже поздно. Едва ли они встретятся вновь — в таком большом городе это попросту невозможно…

Дверь в жилище семейства Макгинти располагалась на первом этаже, по соседству с полуразрушенной лестницей, давно лишившейся перил. Как и всегда, Мэрион тут же отбросила всякие мысли о своих финансовых затруднениях. По сравнению с жителями таких вот домов она была богата как королева, как выходцы из монаршей семьи, по чьей милости пострадало ее платье. По счастью, грязные пятна потускнели — платок Валентина пришелся очень кстати. Она сунула руку в карман и нащупала матерчатый комок. Так значит, она забыла его вернуть!

Мэрион постучала в дверь, которая чудом удерживалась на петлях, и показалось маленькое бледное личико. Сперва на нем читалось настороженное выражение, но мгновенье спустя его озарила неподдельная радость.

— Мисс Кроуфорд!

Мэрион познакомилась с Энни прошлой зимой. Тогда девочке было восемь, но на вид ей трудно было дать больше пяти. Ее отец — шарманщик, зарабатывающий на жизнь игрой на улицах Эдинбурга, — всегда брал малышку с собой. В тот день, когда Мэрион их увидела, было особенно сыро и холодно, и босые детские ножки на мокрой мостовой казались замерзшими и жалкими. И все же девчушка с очаровательным рвением исполнила старинную шотландскую песню про озеро Лох-Ло́монд.

У Мэрион и у самой было старое пальто, а башмаки знавали дни и получше. Но в тот день, укрывшись под навесом ближайшего магазинчика, она, делая вид, что разглядывает столовое серебро, выставленное в витрине, благодарила судьбу за то, что у нее есть хотя бы такая одежда. Когда песня закончилась и шарманщик отошел в сторонку, Мэрион, улучив момент, подбежала к девочке.

— Почему ты не в школе? — ласково спросила она и тут же нахмурилась, увидев на щуплых детских руках синяки и ссадины. На лбу, под спутанными и грязными волосами, проглядывала глубокая, но уже заживающая рана.

В глазах Энни вспыхнул страх. Она сказала, что охотно пошла бы в школу, вот только отец всегда берет ее с собой, и она должна ему помогать. Ровно в этот момент из грязного паба, расположенного по соседству, вышел сам шарманщик. У него были маленькие недобрые глазки, точно у бойцовской собаки. Утерев рот тыльной стороной перепачканной руки, он шумно ругнулся на дочку и потащил ее за собой прочь, тут же вырвав из худеньких детских пальчиков шестипенсовик, полученный от Мэрион. Девушка, не теряя времени, устремилась следом, и в конечном счете отыскала не только Грассмаркет, но и свое, как ей казалось, истинное призвание.

К счастью, сегодня шарманщика не было дома. Матушка Энни, бледная, изнуренная женщина, работавшая уборщицей, лежала на постели, прикрыв глаза. Голова у нее была обвязана грязной фланелевой тряпицей.

— У мамочки голова болит, — сказала Энни.

Мэрион с сочувствием посмотрела на женщину, жалея, что не может ей помочь. К сожалению, она вовсе не врач, и уж тем более не водопроводчик, не стекольщик, не электрик или плотник — словом, не владеет ни одним из тех умений, которые в совокупности, вероятно, помогли бы сделать эту жалкую хибару хоть сколько-нибудь пригодной для жилья. Увы, она простая учительница, притом пока даже без диплома.

Но ведь образование — это начало всему! Если Энни научится читать и писать, если она овладеет азами арифметики, то сможет найти достойную работу и вырваться из этой дыры, да и мать вытащит!

Из размышлений ее вывел нетерпеливый вопрос Энни:

— А читать мы будем, мисс Кроуфорд?

— Да, Энни, конечно! Прости! — Мэрион поспешно достала «Принцессу на горошине».

Ей вдруг подумалось, до чего же неудачно она выбрала сказку. Но Энни, казалось, и не думала сравнивать свое незавидное жилище с роскошными хоромами, описанными в книге. Картинка с изображением большой кровати с пологом и горой нарядных, узорчатых матрасов привела ее в подлинный восторг.

— То была настоящая принцесса! — прочла Энни.

И Мэрион с щемящим сердцем принялась слушать, как малышка старательно складывает слоги в нехитрые слова.

Глава вторая

Мэрион просидела с Энни куда дольше, чем собиралась, а когда наконец пошла домой, Старый город уже купался в золотых лучах закатного солнца. Здесь, в самом сердце древней столицы, острее всего ощущалась вся ее мрачная красота.

Путь девушки пролегал мимо улочки, в конце которой маячило несколько молодых людей. Они что-то громко кричали, пересмеиваясь, а присмотревшись, Мэрион с ужасом поняла, что они еще и ожесточенно пинают что-то, лежащее на земле. Или кого-то. Неужели там, за мельтешением черных штанин и блестящих ботинок, и впрямь лежит человек? Парни избивали несчастного в полную силу. Эдак