забыли обо всем на свете и, перебивая друг друга, спешили поделиться своими новостями. Длилось это безобразие минут сорок, потом Роджер обо мне все-таки вспомнил и наконец-то задал своему другу вопрос по делу.

— Джон, мы с тобой заболтались и совсем забыли о моем друге, а ведь я сюда приехал, чтобы помочь ему с выбором подарков для его друзей-аристократов.

Джон как-то скептически на меня посмотрел, и легкомысленно махнув рукой, произнес:

— Ой, да нет ничего проще, хватает у меня всяких интересных копий под старину, мало кто сможет отличить.

Я и рта не успел открыть, как вмешался Роджер:

— Джон, ты не понял, моему другу нужны действительно стоящие подарки. И услышь меня наконец — другу.

Последнее слово он так выделил интонацией, что Джон от него даже отшатнулся непроизвольно.

Он снова меня зачем-то осмотрел сверху донизу уже каким-то другим взглядом, хмыкнул и сказал:

— Ну, тогда придется распотрошить запасы. Пойдете, что ли, в мою сокровищницу?

Роджер тут же прокомментировал:

— Вот это правильно, там точно что-нибудь подберем.

Повернувшись ко мне, он добавил:

— Гордись, мало кто был в месте, куда мы сейчас попадем.

Заинтриговал он меня, чего уж тут скрывать, интересно же прикоснуться к изнанке жизни человека из когорты тех, кто всегда был мне интересен. Я сейчас говорю о разнообразных коллекционерах, нумизматах и прочих искусствоведах. Я всегда был далек от антикварных дел, потому и смотрел на людей этих профессий, как на представителей другой, непонятной мне цивилизации.

Комнату, в которую мы пришли, закрывала массивная металлическая дверь, даже на вид непробиваемая. Затрудняюсь сказать, какой толщины металл пошел на ее изготовление, потому что сверху она была обшита деревянным шпоном, но, думаю, сантиметра три точно будет, очень уж она была массивной. Сама комната была размером приблизительно три на четыре метра, и все стены в ней были заставлены широкими стеллажами. Если не видеть убранства других помещений здесь, можно было подумать, что хозяин этого всего страдает гигантизмом, настолько все здесь сделано основательно. Только попав внутрь, Джон задал правильный вопрос:

— Сколько лет твоим друзьям?

— Друзья — это отец и два сына. Отцу лет, наверное, сорок с хвостиком, может, чуть больше, сыновьям восемнадцать и десять.

Джон на секунду задумался и произнес, отправившись в угол помещения:

— Отцу подарим пару дуэльных пистолетов. Старшему сыну, наверное, подойдет хитрый стилет. Я сам о таком мечтал по молодости

Я тут же его перебил и попросил колюще-режущее оружие не предлагать, не стану я его дарить. Из опыта прошлой жизни есть убежденность: как подаришь кому-нибудь нож, так и портятся отношения до такой степени, что можно даже сказать, что мы теперь на ножах, а уж про саблю или там шпагу, вообще молчу.

Тот кивнул и отправился в противоположный угол, где достал небольшую шкатулку и произнес:

— Тогда будем дарить часы. Да не кривись ты так, — сказал он, увидев мое выражение моего лица. — Посмотри сначала. Твоему другу еще девок охмурять, а увидев такую вещь, ни одна не устоит.

Спорное, как по мне, утверждение, но часы с внушительной золотой цепочкой и правда вызывали почтение. Слегка массивный на мой вкус золотой корпус украшала замысловатая гравировка, а в середину крышки, казалось, был впаян продолговатый прозрачный камень, который так и притягивал взгляд игрой света на необычных гранях. Красивая штука, и подарить такую будет нестыдно. Про дуэльные пистолеты, которые упоминал старик, и говорить не буду — дорого, богато. Одна только шкатулка, в которой они хранились, стояла, наверное, немереных денег, очень уж она богато была инкрустирована самыми разными камешками.

Джон, заметив, что его предложения мне понравились, неожиданно произнес:

— Для десятилетнего здесь в этой комнате у меня ничего нет, но вообще предложить есть что. Ему подарите настоящий головной убор индейского вождя, томагавк и лук со стрелами. Все настоящее и красивое, парню понравится.

Когда мы вернулись в зал магазина, и Джон притащил откуда-то все эти вещи, я с ним полностью согласился — сам в юности за подобное никаких родительских денег не пожалел бы.

Вообще, как и говорил Роджер, я здесь действительно нашел все, что нужно, правда, когда Джон озвучил цену, Роджер даже икнул от возмущения и хотел было что-то сказать, но Джон не позволил.

— Двадцать тысяч долларов. И это только потому, что продаю твоему другу. Стоит это все гораздо дороже.

Пришлось мне оставлять здесь Роджера и ехать на такси в банк. Не было у меня столько денег с собой, благо хоть доступ к счету нашей компании я имел и снять оттуда необходимую сумму не составило никаких проблем. Сделал себе отметку: как вернусь в Нью-Йорк, обязательно открою личный счет в банке и закину туда оставшиеся деньги, а то они так и лежат в арендованном складе. Спрятаны там, конечно, хорошо, но это не самое надежное хранилище для денег, банк всяко получше будет.

Пока суть да дело, вернулись мы в оружейный магазин уже в сумерках. Думал, не дождутся меня друзья младшего Роджера, но нет, выстроились у крыльца, как трое из ларца. В отличие от подвижного юркого Роджера его друзья смотрелись рядом с ним настоящими богатырями, а вернее, молодыми еще необузданными бугаями. Такая ассоциация возникла у меня из-за их взглядов исподлобья. Как позже выяснилось, это боксерская привычка, все трое были ярыми фанатами единоборства. Обычно дети в семье не похожи характерами, привычками и предпочтениями, но эти трое — исключение из правил. Разговаривая с ними, я ловил себя на мысли, что всевышний пошутил, поместив одну душу в три похожих тела. Они не были близнецами или тройняшками, но вели себя абсолютно идентично друг другу, иногда в разговоре даже дополняя фразы, начатые кем-то из них. Странные ребята, но мне они понравились, поэтому пришлось мне снова звонить Майклу и давать новые распоряжения по поводу встречи и размещения теперь уже моих людей. Поезд у парней отправлялся поздно вечером, поэтому провожать их я и не подумал, но подъемные деньги выдал — тысячу долларов на всех. Это их изрядно удивило, а старый Роджер сказал, мол, цените, оболтусы, такое к себе отношение и постарайтесь не разочаровать подобного работодателя.

В отель дошел пешком — рядышком же. И только расположившись в ресторане за столиком, неожиданно понял, как устал за этот суматошный день. И вообще у меня здесь жизнь какая-то сверхнасыщенная событиями, на кого другого и за всю жизнь не выпадет столько, сколько пришлось пережить мне за