разум придает объектам конкретное значение, изучая их отношения в пространстве и времени с другими объектами, которые он помнит или воспринимает. Кант дал таким отношениям название категорий и перечислил двенадцать, в основном: единство, множественность и тотальность; реальность, отрицание и ограничение; причина и следствие, существование и несуществование, случайность и необходимость. Гегель добавляет еще множество других: детерминированное бытие, предел, множественность, притяжение и отталкивание, сходство и различие… Каждый объект нашего опыта представляет собой сложную сеть таких отношений; этот стол, например, имеет конкретное место, возраст, форму, силу, цвет, вес, запах, красоту; без этих конкретных отношений стол был бы просто путаницей неясных и отдельных ощущений; с ними ощущения становятся единым восприятием. Это восприятие, освещенное памятью и направленное целью, становится идеей. Таким образом, для каждого из нас мир — это наши ощущения, внешние или внутренние, скоординированные с помощью категорий в восприятия и идеи, смешанные с нашей памятью и управляемые нашей волей.

Категории — это не вещи, это способы и инструменты понимания, придающие форму и смысл ощущениям. Они составляют обоснование и логику, структуру и причину каждого переживаемого чувства, мысли или вещи. Все вместе они составляют логику, разум, Логос Вселенной, как ее понимает Гегель.

Самая простая и универсальная из категорий, с помощью которых мы можем попытаться понять наш опыт, — это чистое бытие (Sein) — бытие в применении к всем объектам или идеям без конкретизации. Универсальность этой базовой категории является ее фатальностью: не имея никакой отличительной формы или знака, она не может представлять ни один существующий объект или идею. Таким образом, понятие чистого Бытия фактически эквивалентно своей противоположной категории — Небытию или Ничто (Nichts). Поэтому они легко смешиваются; то, чего не было, добавляется к Бытию и лишает его неопределенности или чистоты; Бытие и Небытие становятся чем-то, пусть и отрицательным. Это таинственное становление (Werden) — третья категория, самая полезная из всех, поскольку без нее ничто не может быть представлено как происходящее или обретающее форму. Все последующие категории вытекают из аналогичных сочетаний, казалось бы, противоречивых идей.

Эта гегелевская престидижитация, создающая мир (как Адам и Ева) из конъюнкции, напоминает средневековую идею о том, что Бог создал мир из ничего. Но Гегель возражает, что его категории — это не вещи; это способы представления вещей, способы сделать их поведение понятным, часто предсказуемым, иногда управляемым.

Он просит нас допустить некоторую модификацию принципа противоречия (столь священного в старой логике) — что А не может быть не-А. Очень хорошо; но А может стать не-А, как вода может стать льдом или паром. Вся реальность, как ее понимает Гегель, находится в процессе становления; это не статичный парменидовский мир бытия, а текучий гераклитовский мир становления; все вещи текут. Вся реальность, по Гегелю, все мысли и вещи, вся история, религия, философия находятся в постоянной эволюции; не путем естественного отбора вариантов, а путем развития и разрешения внутренних противоречий и перехода на более сложную ступень.

Это знаменитая гегелевская (ранее фихтеанская) диалектика (буквально — искусство вести беседу) тезиса, антитезиса и синтеза: идея или ситуация потенциально содержит свою противоположность, развивает ее, борется с ней, а затем объединяется с ней, чтобы принять другую преходящую форму. Логическая дискуссия должна следовать диалектической структуре экспозиции, оппозиции и примирения. Разумные рассуждения — взвешивание идей и желаний на весах (libera) опыта — должны поступать аналогичным образом. Прерывание, как утверждала госпожа де Сталь, — это жизнь разговора, но его смерть, если противоречие не уместно и не разрешено. В поглощении противоположностей — секрет мудрости и совершенство победы. Истинный синтез не отвергает ни утвердительного, ни отрицательного, но находит место для элементов каждого из них. Карл Маркс, ученик Гегеля, считал, что капитализм содержит семена социализма; что соперничающие формы экономической организации должны столкнуться в войне на смерть; и что социализм победит. Более последовательный гегельянец предсказал бы союз обеих форм, как в современной Западной Европе.

Гегель был самым основательным из гегельянцев. Он взялся «вывести» категории — показать, как каждая из них обязательно вытекает из разрешения противоречий в своих предшественницах. Он выстраивал свои аргументы, пытался разделить каждую из своих работ на триады. Диалектику он применял как к реальности, так и к идеям: повторяющийся процесс противоречия, конфликта и синтеза проявляется в политике, экономике, философии и истории. Он был реалистом в средневековом смысле: всеобщее более реально, чем любая из содержащихся в нем частностей: человек включает в себя всех людей, коротко живых или долговечно мертвых; государство реальнее, важнее и долговечнее, чем любой из его граждан; красота обладает бессмертной силой, совершает множество крушений и рифм, хотя Полина Бонапарт мертва и, возможно, Афродита никогда не жила. Наконец, навязчивый философ довел свой парад категорий до самой реальной, всеобъемлющей и могущественной из них — Абсолютной Идеи, которая является универсалией всех вещей и мыслей, Причиной, структурой или законом, поддерживающим космос, Логосом, который венчает и управляет всем.

3. Разум

Phänomenologie des Geistes была написана в Йене, когда к городу приближалась Великая армия; она была опубликована в 1807 году, когда безжалостное опустошение Пруссии сынами Французской революции, казалось, доказывало, что где-то в этом историческом пути от монархии через террор к монархии разум человека потерял дорогу к свободе. Гегель предложил изучить разум человека в его различных явлениях, таких как ощущение, восприятие, чувство, сознание, память, воображение, желание, воля, самосознание и разум; возможно, в конце этого длинного пути он найдет секрет свободы. Не пугаясь этой программы, он также изучал человеческий разум в обществе и государстве, в искусстве, религии и философии. Результатом его поисков стал его шеф-повар, красноречивый и неясный, бросающий вызов и обескураживающий, оказавший влияние на Маркса и Кьеркегора, Хайдеггера и Сартра.

Трудности начинаются со слова Geist, которое расстилает облако двусмысленности над призраком и разумом, духом и душой. Обычно мы переводим его как разум, но в некоторых контекстах его лучше перевести как дух, как в Zeitgeist, «Дух эпохи». Geist как разум — это не отдельная субстанция или сущность, стоящая за психологической деятельностью; это сама эта деятельность. Не существует отдельных «факультетов»; есть только фактические операции, с помощью которых опыт преобразуется в действие или мысль.

В одном из своих многочисленных определений Geist Гегель отождествляет его с сознанием.38 Сознание, конечно, тайна из тайн, поскольку, будучи органом интерпретации опыта, оно не может