Возиться с этим надоело, и работы были прекращены. Второй предприниматель надеялся одолеть песок и воду, выкачивая их с той же быстротой, с какой они заливали док, но тонкий слой глины пропускал их в неограниченных размерах. Дело кончилось тем, что машинное отделение осело, подался весь фасад здания, а насосы продолжали выкачивать из-под него песок. Но худшее еще было впереди. Главная канализационная труба проходила недалеко от дока под верфью. Почва из-под нее была выкачана, труба не выдержала давления и треснула, а жидкость просочилась в яму. Скоро образовалась гигантская, дурно пахнущая клоака. Пришлось ее огородить и вычерпать. Опротивело это дело и второму предпринимателю, и он отступился. Мы работаем по совершенно иному плану: вокруг мы построили крепкую бетонную стену в сто шестьдесят сантиметров толщины и от двадцати четырех до двадцати семи метров глубины, доходит она до пласта твердой глины и дело обстоит, по-видимому, так, что победа останется за нами.

И мы на самом деле увидели кольцо кессонов вокруг дока; по указаниям Эдвардса, я сделал кое-какие заметки о величине постройки. Ширина дока тридцать три метра, что составит половину длины обычного нью-йоркского уличного квартала, а длина двести семнадцать метров. Кессоны были всего десять метров длины, работа только начиналась.

– Внизу в № 38, а также в № 31, – говорит инженер, – срезают некоторые стальные сваи, погнувшиеся при первой разработке о скалы, они мешают теперь работе кессонов. Употребляют для резки кислородно-ацетиленовое пламя.

– Что? – Я чувствую невольное содрогание при мысли о пламени в кессоне.

– Ну, такое пламя, которое пережигает сталь и железо. Пламя получается от соединения кислорода с ацетиленом. При этом к ацетилену примешивается столько кислорода, чтобы довести жар до высших пределов, тогда железо плавится, словно масло, и срезается так аккуратно, что таким пламенем можно прорезать свое имя через доску в пятьдесят миллиметров совершенно так же, как лобзиком в восьмимиллиметровой деревянной доске.

– Не можете ли вы нам это показать?

– Под таким давлением? Давление воздуха там два с половиной килограмма на квадратный сантиметр.

– Мы не новички. Мы уже бывали под давлением. Проработали неделю землекопами под Ист-Ривер. При нас выбросило Джерри из туннеля через русло реки, а недели две тому назад на наших глазах так жестоко обгорел Дэнни Рок.

– Ну, если так, пожалуйста.

Забираемся в клеть, спускающуюся в шахту №38, и быстро попадаем в длинную узкую рабочую камеру.

– Да она деревянная, – поражается Билл – и вы не боитесь пожара?

– Случается нередко, но пожар мы тотчас прекращаем. У нас всегда под руками для этого мокрый песок, а раз или два приходилось заливать кессон водой.

На другом конце кессона два человека с горелкой заняты срезанием сильно согнутой стальной сваи, торчащей под прямым углом и мешающей работе. При взгляде на раскаленное добела ацетиленовое пламя, почти лижущее стены кессона, меня охватывает невольное содрогание при воспоминании о пылающей пакле и горящей одежде бедного Дэнни Рока.

– Может быть, вы думаете, – объясняет Эдвардс, – что пламя в этом сжатом воздухе сильнее или неукротимее, чем в обыкновенном, но, видите ли, ацетилен уже в горелке смешивается с таким количеством кислорода, что он будет гореть с той же силой и при полном отсутствии воздуха в помещении. Температура пламени четыре тысячи градусов по Цельсию, а сталь плавится уже при тысяче четырехстах градусах. Посмотрите, словно струей кипятка растапливают масло.

И действительно, металл разрезался с поразительной быстротой и аккуратно, словно ножом; разрез не шире двенадцати миллиметров; стальная балка разрезалась на небольшие куски, которые складывались в опускающиеся бадьи и поднимались наверх через узкий шлюз.

– Как-то загорелись деревянные стены рабочей камеры, но рабочий, специально для этой цели поставленный, тотчас же затушил огонь ведром сырого песка.

Показав нам здесь все наиболее любопытное, инженер ведет нас в кессон посредине дока.

– Тут идут работы не совсем обычного порядка. Кессоны опущены на двадцать восемь метров ниже уровня моря, и сейчас мы находимся в слое твердой глины. Разумеется, как фундамент, ее нельзя сравнить с естественным камнем, но нам приходится довольствоваться ею, потому что мы не можем спускаться глубже отчасти из хозяйственных соображений, отчасти из-за воздушного давления. И теперь уже у нас давление три с половиной атмосферы, и смены в состоянии работать лишь полтора часа.

Раньше нам не приходилось попадать под такое большое давление, но наш руководитель лично управляет вентилем и впускает ток так медленно, что он вполне переносим для нас. Опустившись в шахту, с удивлением замечаем, что рабочая камера книзу значительно расширяется, сверху не более двух метров, а внизу не меньше трех в каждой стороне квадрата.

– Как вам удалось опустить камеру такой формы?

– Мы этого не делали, – отвечает Эдвардс, – мы строили стены камеры по мере нашего продвижения вперед. Понаблюдайте вон за тем рабочим, и вы поймете, о чем я говорю.

Рабочий вбивает вкось доски в землю; половина из них снабжена отверстиями, другая шипами, нарастала косая стена. Я замечаю, что она вся состоит из дощатых слоев, так что один слой поддерживает другой, перекрывая его.

– В таком тесном помещении, – объясняет Эдвардс, – длинных досок употреблять мы не можем; будь у нас даже достаточно места, мы не могли бы протащить доски длиннее двух метров через шлюзы. Этот кессон будет скоро готов, доведем его лишь до трех с половиной квадратных метров. Этого будет вполне достаточно, чтобы поддерживать ток от давления как снизу, так и сверху.

– Как, давление снизу?

– Сухой док, построенный на таком дурном грунте, как этот, должен быть застрахован против самых разнообразных случайностей. В сущности, он представляет собой необъятных размеров бетонное судно с плоским дном. Если ворота открыты, а док заполнен водой, он не что иное, как затонувшее судно, и тяжело давит на грунт. Если же в нем поставлен грузный военный корабль и вода выкачана, то док сам по себе легкий, но военное судно, правда, на небольшом пространстве, оказывает такое концентрированное давление на наше бетонное дно, что оно может сломаться под давлением. Для усиления силы его сопротивления мы и сооружаем такие колонны с расширенным основанием. Их три ряда с промежутками по семь метров от средней линии нашего дока, на расстоянии шести метров между столбами. Если же док выкачан досуха и в нем нет никакого судна, то давление воды под нижней частью дока может быть настолько сильным, чтобы поднять весь док, как он есть, В боковых стенах достаточно тяжести, чтобы удержаться, но низ, слой бетона всего в два с половиной метра, уступил бы давлению, если бы его не сдерживали именно эти колонны с их широкими основаниями. Видите ли, этот док вытесняет так много воды и сыпучего песка, что эта бетонная баржа, несмотря на свои сорок шесть тысяч кубических метров бетона и двести тысяч тонн стали, могла бы плавать по воде, если бы не было противодействия косых колонн фундамента и грунта у боковых стен.