Шрифт:
Закладка:
– Мне показалось, я видел человека, возившегося с цепями.
Последовал торопливый сигнал о спуске корзины и, действительно, на крыше, которая защищала сидящих людей от падающих сверху предметов, сидел, скорчившись, Тони и крепко держался за подъемную цепь.
– Пьян я, что ли, или сплю? – говорит десятник, хватаясь за голову. – Ведь он же был в корзине, когда мы спускались, так ведь, Майк? – обращается он к своему спутнику.
– Конечно, и я его еще на полдороге видел. Здесь не иначе, как дьявол, – качает тот головой.
Снимают смертельно-бледного Тони, пытаются его расспрашивать, но ничего связного не удается от него добиться. Выяснилось только одно, что он стоял у самого края корзины, потерял сознание на полдороге и свалился вниз. Когда он пришел в себя, он сидел уже наверху корзины и держался за цепь. Единственное возможное объяснение, что он вывалился, ударился о стену шахты, но был отброшен обратно, так что попал на крышу опускавшейся тем временем корзины. За цепь он мог ухватиться бессознательно и этим удержаться. Удивительно, что он не ударился о какой-нибудь болт или скобу шахтной стены. Его спасение было таким чудом, что Майк не переставал качать головой и бормотать:
– Не иначе, как дьявол, не иначе, как дьявол!
– Ну, если здесь нечистый вмешивается, – смеется управляющий, – так лучше уберемся подобру-поздорову. Почему бы вам не спуститься в шахту № 21 и не посмотреть там бетонные работы?
– Но мы уже видели это в шахте № 14, – отвечаю я.
– Есть разница, там бетонировался прямой туннель, а здесь вертикальный.
– Тогда нужно посмотреть. Спасибо за указание.
Когда мы подошли к шахте № 21, там едва не случилась серьезная беда, которую предотвратило только самообладание одного из рабочих. Здесь бетонирование шахты было закончено, убирали стальные формы. Низ шахты метров на семь был залит водой. Работали на большом помосте, вынимали болты, скрепляющие формы, которые надо было вынести. Помост был выше воды сантиметров на десять, кольцеообразной формы, в середине оставалось большое отверстие.
Метров на девять выше, на узких подмостках, рабочий был занят отрыванием от бетона и прикреплением к подъемному кабелю частей формы для того, чтобы вынести их наружу. В одной руке он держал шестифунтовый молоток, в другой тяжелый железный лом. Работая молотком, он потерял равновесие; сбрось он свои инструменты, он смог бы удержаться, ухватившись за висящий канат. Но он быстро соображает, что, урони он тяжелый молоток, это будет верная смерть для одного или нескольких рабочих, занятых на девять метров ниже его. С удивительным самообладанием он не выпускает из рук инструмент, но не удерживается сам, прыгает и летит в отверстие нижнего помоста. Окунувшись в темную воду метров на десять ниже места своей работы, он барахтается во мраке до тех пор, пока рабочие не бросили ему канат и не вытащили его.
Нас так трогает эта история, что нам хочется непременно повидать и расспросить его самого обо всем, но от него ничего не добьешься.
– Это у нас каждый день, – говорит он. – Что тут особенного я сделал? И вы бы так же поступили.
В один прекрасный день мне и Биллу посчастливилось разыскать диковинку. Вблизи Нью-Йорка мы наткнулись на строящийся судовой канал, выемку необычайных размеров, лишь в три раза меньше Панамского канала. Нью-йоркские жители мало осведомлены об этом канале, потому что он проводился под водой нью-йоркской бухты. А кому и доводилось слышать о канале Амброзия, тот обычно не представлял себе его величины.
Как-то раз по приглашению Прайса мы завтракали в инженерном клубе, и он представил нас одному из работающих на постройке канала инженеров. А тот пригласил нас побывать как-нибудь на постройке и посмотреть работу землечерпательных машин.
– Каждую среду на место работ отправляется буксир с почтой и провиантом; можете в любую среду прийти ко мне в контору до десяти часов, и я вас устрою на буксире.
Мы только в августе вспомнили об этом предложении; жара стояла невыносимая, в воздухе не было ни малейшего движения, хотелось выбраться из города куда-нибудь, где была бы вода.
– А что ты скажешь о канале Амброзия? – предлагаю я. – Сегодня как раз среда.
– А, в самом деле, я ведь забыл о нем. Но не хочется лезть в такую грязную работу.
– Но ведь мы обещали Барло прийти; было бы, пожалуй, с нашей стороны неделикатно не принять его приглашения.
– Ну, раз так, то лучше всего это сделать сегодня. Все-таки там будет прохладнее, чем в городе.
– Барло обещал показать нам что-то интересное.
Насколько мне приходилось наблюдать эту землечерпательную работу, в ней мало любопытного: громадных размеров ковш черпает дурно пахнущий ил и нагружает его на баржу. Пожалуй, нам лучше надеть старые костюмы, и надо торопиться, чтобы поспеть туда до десяти.
Было ровно десять, когда мы подошли к казарменного вида дому на Уайтхольской улице и, запыхавшись, спросили контору господина Барло. В наших испачканных старых костюмах, с раскрасневшимися от жары лицами, по которым лился ручьями пот, мы имели вид бродяг.
– Мы опоздали? – спросил Билл, когда мы вошли в контору.
– Что такое? – удивляется Барло, разглядывая нас сквозь очки.
– Пожалуйста, извините – бормочет Билл, – вы, вероятно, нас не узнаете.
– Уже достаточно давно нас познакомил с вами инженер Прайс, и вы нам обещали показать канал Амброзия, если мы придем к вам в среду до 10 часов.
– А, это вы те молодые люди, с которыми я познакомился? Должен признаться, я вас не узнал.
– Мы немного плохо одеты, – объясняю я, – это мы нарочно надели старье, чтобы не перемазаться илом на барже.
Барло откинулся на стуле и искренне расхохотался, хотя мы и не понимаем почему:
– Ха, ха, ха! Приготовились к худшему? Это похвально. Я не предполагал, что молодежь так бережет свои костюмы. Я думаю, вы не опоздали!
Он послал мальчика справиться, здесь ли еще капитан Вилер. Затем он продиктовал рекомендательное письмо для нас к инженеру на землесосе.
К счастью, капитан Вилер еще не ушел, и через десять минут мы шли уже с нашим рекомендательным письмом к двенадцатому молу, где буксир стоял на якоре.
На буксире мы ехали впервые, поэтому все здесь нам было в новинку, и мы замучили капитана чуть ли не до смерти всякими вопросами об управлении и о маяках, подающих сигналы: светом, звоном колокола или свистом сирены и т. д.
– Вот один из землесосов.
– Где? – спрашиваем мы и таращим глаза, стараясь высмотреть впереди что-либо похожее на землечерпательное судно.
– Да прямо перед вами, не дальше восьмисот метров.
– Неужели вы имеете в виду этот пароход? – спрашивает Билл.
– Разумеется, а разве вы никогда не видели землесоса?
