неизвестного абонента послышался смешок. — Он не дурит, а слушается моего приказа. И вы не дурите, тогда Алметьев-младший не пострадает, и никто не найдет в его комнате письмо, где он напрямую обвиняет вас в своем самоубийстве. А так, после нашего разговора, все будет хорошо, никто не пострадает… Может быть.

— Ну, говорите, что хотели.

Палец Алметьева чуть вдавил спусковой крючок. Интересно, свободный ход большой или нет? Не имел я как-то доступа к этим пукалкам, не доставались, как трофей.

— Нас беспокоит, граф, что вы связались с Белой Вервью. Прекратите с ними сотрудничать.

— Если вас что-то беспокоит, помажьте мазью. И не расчесывайте.

— Все шутки шутите. Ну-ну. А между тем мы можем предложить вам больше. Деньги, власть, положение в обществе.

— Эти предложения в последнее время мне делают через день. Не интересует. Я натурал. И если это шутка, то знаете, что сделают с вами те, кто не имеет чувства юмора, но имеет погоны на плечах. Если нет — еще хуже. Снимите гвор с парня, нечего ему из-за вас умирать.

— И то верно, — неожиданно согласился со мной невидимый собеседник. — Передайте ему трубку!

— Вас, — я кинул молодому графу телефон.

— Что здесь происходит? — и к нам подбежала Мария.

— Иди, иди… — попытался отослать я ее.

Алметьев тем временем выслушал то, что ему сказали, отнял пистолет от своего виска и направил ствол в мою сторону. Прямо мне в лоб.

— Саааша! — завопила Мария, и не нашла ничего умнее, как броситься ко мне и закрыть меня собой от пули, которая должна была попасть мне, а теперь ей точно в лоб.

Глава 16

Зверь во мне оказался быстрее. Время замерло. Я преодолел эти пять шагов до того, как он успел нажать на спуск, и подбил его руку вверх. Раздался медленный глухой шум, из ствола медленно-медленно появилась пуля, подпираемая столбом дыма. Ого, я работаю на скорости, превышающую скорость детонации? Неплохой бонус от твари Безодни.

Время вернулось в нормальное состояние. Оглушительно бахнул пистолет в руке графа, каркнули и вспорхнули стаей разбуженные вороны на ветвях. А сам он выронив разряженный пистолет, схватился за руку, изломанной плетью висевшей в рукаве. Ну да, я не был особенно нежен, вон у самого болит рука, работа на ускорении — это вам не шутки.

Я повернулся к Марии. Да, с ее стороны было опрометчиво так подставляться и закрывать меня собой. Если бы не мои реакции, пуля бы вошла точно в этот милый лобик, как раз под диадемой в волосах. А вот этого я бы себе не простил.

— Что это было? — спросила она, хлопая ресницами.

— Начало охоты на нас, — ответил я, и поцеловал туда, куда была должна ударить пуля. — Спасибо.

— Ох, Саша…

— Ладно, все потом, — сказал я ей на ухо. — Сейчас сюда набежит очень много народа, будет не до этого.

И народа набежало действительно много. Прием был сорван, а нас допрашивала полиция в виде аж целого полицмейстера, срочно выдернутого из постели. Пришлось ему побеспокоить свой простатит, чему он был очень не рад.

С нас долго снимали показания. Тут было все вроде ясно. Я соврал, что граф отозвал меня в сторонку и попытался меня застрелить — в пользу этой версии говорили и пистолет со старинной монограммой, и пятна пороха на руках и лице графа. Точнее, на переломанной в двух местах руке, предплечье я ему просто разломал напрочь.

А вот граф не помнил ничего. Гвор исчез полностью, как будто его и не было. То есть, по его словам, он обнаружил себя возле нас, рука была сломана, рядом валялся разряженный пистолет. А до этого — день выпал из его памяти. Ну тут дело было ясное, и ждать визита графского вирника мне не стоило — это была явная самозащита. А вот с ним пускай разбираются другие, и я знал кто. Вот завтра я озадачу Радомира…

А вышло совсем наоборот. Озадачил он меня.

— Вас никак нельзя оставить одних, — сварливо буркнул Радомир.

— Никак, — подтвердил я, качая ногой, сидя на кресле у него в гостиной. — Особенно ее.

— Ну да, глупо было с ее стороны так подставляться под пулю. Хоть и действовала девочка на инстинктах.

— Именно. Могла бы Кощной Потворой его отоварить.

— А вот этого не надо. То, что Разумовская ей владеет, другим лучше не знать. Ее прошлое, в том числе и служба — часть государственной тайны, пусть так и остается.

— А если бы ей в лоб прилетело?

— А ты на что? — дернул плечом Радомир. — Ты лучше расскажи, как ты вышел на Ускорение. Я только начал тебе его основы преподавать…

— Сам не знаю. Так получилось. Я помню эти уроки, но после встречи со Зверем из Бездны у меня это вылетает само. И в полном объеме.

— В полном объеме, говоришь? — старик встал с кресла. — А ну-ка пойдем в сад, покажешь мне, в каком «объеме».

Судя по насмешливому тону старика, он скептически отнесся к моим достижениям.

— Становись в круг, — он очертил его рукой.

Правильно, русская система боя такой и была. Это только в других все делается по квадратам, в Русском Стиле этих ограничений нет.

— А теперь защищайся! — и старик резко вошел в режим сверхскорости.

Внутри меня как будто щелкнула релюшка. Да, старик был профи, но вот двигался он точно с такой же скоростью, что и я. Преимущества у него в этом не было. Хотя мастерства ему было не занимать, это точно. А вот удары мы только обозначали — а то в реальный мир выпала бы хорошая отбивная со сломанными костями и порванными сосудами и мышцами. Короче, труп.

А вот дальше у него пошло не по плану. Немного не по плану. Или совсем — как судить. Старик меня все-таки слегка задел, вызвав этим непроизвольную трансформацию. Меня захлестнула волна ярости. И вот уже я обозначал удары когтями чешуйчатых лап, рыча пастью и еле сдерживаясь, чтобы не начать их наносить в полную силу.

— Стоп! — завопил старик, но я понял это только по его крику, все звуки ниже по частоте и на Ускорении что-то услышать невозможно.

Я усилием воли подавил ярость, и вывалился в обычное время.

— Что это было? — спросил, отдуваясь, волхв.

— А что вы видели? — спросил я.

— А то сам не знаешь!

— В том-то и дело, что не знаю. Как-то зеркал в тех местах не попадалось.

— Ты перестал быть человеком.

Я осмотрел себя. Да вроде нет, как был, так и остался. Никакой чешуи и когтей, и в остальном вроде бы все нормально. Привиделось?

— Я не вижу изменений в себе.

— Изменялся только твой оболок. Он стал ярко-зеленым и изменил форму на звериную, больше похожую на того самого ящера. Поэтому ты и видел только то, что мог видеть.

— То есть не оборотничество?

— В некотором роде. Можно считать и так. Ментальный оборотень. Поэтому ты и видишь в этом состоянии так, и энергетика совсем другая.

— И что с этим делать? — я решил тонко намекнуть на некоторую волнующую меня проблему.

— Кому? Тебе или нам? — понял меня волхв.

— Больше интересует ваша реакция на это.

— А ничего не будем делать. Ни тюрьма, ни заливка в бетонный блок тебе не грозит. Ладно, пошли в дом, все, что надо, мы уже выяснили.

Я пошел за стариком обратно. Разговор на свежем воздухе ему продолжать не хотелось.

— Итак, ты теперь носитель свойств одной из тварей Безодни. Это отлично.

— Звучит не очень хорошо, — поежился я.

— Зато для тебя это просто замечательно. И для нас тоже.

— Чем же это? Для вас, я имею в виду.

— Что ты знаешь о Безодне? — ответил он вопросом на вопрос.

— М-м, — закатил глаза я, вспоминая, что знал. — Ну это такие миры, откуда иногда приходят вот такие твари.

— Нет. Это ты пришел из подобного мира, связанного с нами. И теоретически туда даже можно попасть, как только мы сможем открывать порталы между мирами. А вот Безодня названа так не зря. Бездна она и есть бездна. Представь себе нашу солнечную систему. Миры — планеты, Безодня — космическое пространство, а ее миры — планетоиды, кометы и прочий мелкий и несистематизированный мусор. И если миры существуют, то можно путешествовать между ними, как доказали все космические экспедиции. А вот на мусор никто и внимания не обращает, не интересен он для полета к нему. Только вот на этом мусоре, в отличие от космоса, существуют реальности, отличные от нашей, и, соответственно, твари, их населяющие. Цель их прихода — разная. Может им и скучно и грустно, а может хочется захватить себе мир получше, попутно вырезав его обитателей и плотно закусив ими. А если мы не знаем координат этих миров, поскольку они