Я стояла тихо, как мышка, скромно сложив руки перед собой.

– Юная леди, – вдруг заговорил герцог, а это был несомненно именно он, в тот самый момент, когда я с любопытством рассматривала картину, на которой, по всей видимости, была изображена его семья. Взгляд невольно зацепился за симпатичного темноволосого мальчика, с озорной улыбкой на устах и бесенятами в тёмных глазах. Мужчина смотрел на меня так пристально, что невольно по спине пробежался сонм мелких мурашек. Что-то будет. – Присаживайтесь, прошу прощения, что не могу встать и сопроводить вас к креслу, недавно подвернул ногу и теперь приходится использовать трость, – кивок на клюку с красивым золотистым набалдашником виде головы орла.

– Благодарю, – я сделала книксен, здраво рассудив, что реверанс для служанки – это перебор, хотя на автомате очень хотелось поступить как положено. – Но я постою.

– Что же, – лорд пожевал губами и, полуприкрыв веки, кивнул: – ваша воля.

– Мне бы очень хотелось знать…

– Вы ведь внучка Патрика, – перебил он меня, его слова заставили меня буквально поперхнуться воздухом от неожиданности, – графа Патрика ла Асолье. И я уверен в том, что прав. Вас переодели мои служанки и подтвердили наличие родового пятна на внутренней стороне бедра.

Тут уж я и вовсе прикусила кончик языка, чтобы не выдать себя бесповоротно.

Вот это поворот!

– Вы ошибаетесь, господин! Я вовсе не чья-то внучка! Я сирота… – зачастила я, но меня, кажется, не желали слушать.

– Вижу испуг в ваших глазах, их цвет достался вам от матери, а той, в свою очередь, от вашей бабушки – Софии, – и сказал он это с такой глубоко затаённой грустью, что я тут же догадалась: за всем этим явно скрывалась какая-то тайна, скорее всего, сердечная. – Ваше лицо и фигура – точная копия графини Софии ла Асолье.

– Эээ, – промычала я, и правда не зная, что ответить.

– Каким образом вы стали служанкой и почему стремитесь скрыть своё истинное имя, вот что я хочу узнать, – продолжал говорить мужчина и, сложив пальцы домиком, требовательно на меня посмотрел.

Я стояла, едва дыша и быстро взвешивала все "за" и "против".

Если этот человек на моей стороне и не выдаст меня Луизе, законной опекунше, то он может стать мощной поддержкой и опорой.

Если старый лорд против меня, и давние обиды на моего деда будут перенесены на меня, то мне не поздоровится и очень скоро я окажусь в жадных коготках "бабушки".

Мне хотелось бы верить в первый вариант, но наученная горьким опытом, что в этом мире нельзя никому доверять, лучше останусь при своих исходных.

– Я никакая не аристократка. Вы приняли меня совершенно за другого человека, могу предоставить документы, подтверждающие мою личность. Мне бы хотелось притвориться тем, кем я не являюсь, вот только, боюсь, правда слишком быстро вскроется и за клевету меня упрячут в темницу, – говорила твёрдо, глядя в глаза собеседнику, продолжавшему сверлить меня нечитаемым взором тёмных глаз.

– Документы, говорите… – через пять минут давящей тишины, наконец выдал он, – что же, будет любопытно на них взглянуть. Скажите Ллойду, это дворецкий, он отправит кого нужно по указанному вами адресу, юная леди. А пока я останусь при своих умозаключениях.

Я мысленно медленно выдохнула и даже несмело улыбнулась:

– Если можно, мне бы хотелось вернуть свою форму. Это платье красивое, благодарю за возможность хотя бы недолго его поносить, но всё же оно мне вовсе не по чину.

– Считайте этот наряд подарком за принесённые вам неудобства. Мой сын был неаккуратен на дороге, из-за чего вы пострадали. И мне бы хотелось хотя бы отчасти загладить нашу вину перед вами.

Примечание автора:

*С помощью муслиновых платьев находчивые француженки подчёркивали свою фигуру и соблазнительные изгибы. Девушки надевали наряд на голое тело и смачивали ткань водой. Оставаться привлекательной модницам хотелось круглый год. Даже холодные зимы не были помехой для того, чтобы выйти в свет в любимом платье из самого востребованного материала. Именно это и стало роковой ошибкой европейских красавиц. Муслин абсолютно не подходил для прохладного климата. Любовь к невесомой ткани привела к худшим последствиям – внезапно в стране начался рост заболеваемости пневмонией и гриппом. В 1803 году Париж накрыла эпидемия пневмонии. В день врачи регистрировали около 60 тысяч новых случаев, а высокая смертность была именно среди женской половины населения.

Глава 25

Интерлюдия

Его Светлость герцог Анри ла Эрвье задумчиво сверлил закрытую дверь. Воспоминания о безответной любви, что приключилась с ним в далёкой юности, нахлынули и не желали отпускать. Стоило ему увидеть лицо девушки, которую привёз Ален, сердце чуть не разорвалось от радости: неужели его Софи наконец свободна ото всех обязательств? И они теперь могут быть вместе?

Но тут же пришло и осознание реальности – лежавшая перед ним девочка была слишком молода, и всё же несколько отличалась от той, кому он когда-то отдал своё сердце. Навсегда. Безвозвратно.

С Софией, как только она вышла замуж за Патрика ла Асолье, они виделись ещё пару раз – на больших объединённых королевских балах и то оба делали вид, что совершенно незнакомы… И на этом всё…

Короткий стремительный стук в дверь и в кабинет ворвался, словно огненный вихрь его внук – маркиз Ален ла Эрвье. Наследник герцогства и несметных богатств древней фамилии.

– Слышал, ты нарядил служанку в платье леди, вся прислуга о том судачит, – сев напротив деда, заметил Ален, насмешливо блестя тёмно-карими глазами.

– Она не служанка, – ответил хозяин дома, с удовольствием рассматривая своего единственного внука. Горячо любимого и им же избалованного.

Благо природная чуткость и характер не позволили парню стать полнейшим оторвой и хамом. Озорник – да, немного повеса – да, но не грубиян и невежда, не видящий дальше своего длинного аристократического носа. Образованный, любящий фехтование и уже ведущий многие дела герцогства. Умело ведущего. Просто феноменальная память и способности к математике, дарованные природой, были основой в столь больших успехах молодого маркиза.

– Да? – правая тёмная бровь изумлённо подскочила вверх. – А кто же она тогда?

– Точно не та, за кого хочет себя выдать.

Ален ненадолго замолчал, анализируя полученную информацию, после чего, став серьёзнее и стерев с красивого лица насмешливо-дурашливое выражение, задал другой, мучивший его всё сегодняшнее утро, вопрос:

– Как её самочувствие? Что сказал доктор?

– Несколько незначительных ушибов, синяки по всему телу, возможно, треснули рёбра, но это неточно, – ответил старый герцог, – головокружения